Позвонил Мо. Он слышал, что в Мерса-Матрухе ливень и обещал прислать за мной своего друга.

Когда я вышла из автобуса, раздался молодой голос:

– Тамалин!

Хамид, невысокий парень лет двадцати пяти, забросил мои сумки в белую машину и помог перелезть через небольшой забор, чтобы я могла воспользоваться туалетом за автостанцией, не ступая по многочисленным глубоким и грязным лужам. Затем он спросил, обедала ли я. Хамид и Фавзи, наш водитель с каменным лицом, отвели меня в пустой рыбный ресторан под названием «Самак» («Рыба»).

Я вышла из машины и увидела, что на улице под дождем на угольном гриле жарится большая рыбина в соли. Вдруг откуда ни возьмись выскочил какой-то здоровяк, сел в машину и уехал с моими новыми друзьями и всеми моими вещами. Мерса-Матрух – бедуинское поселение, и я читала, что у бедуинов особые традиции гостеприимства, тем не менее я испугалась, что мои сопровождающие не вернутся. Однако они вскоре появились снова, и здоровяк бедуин уселся рядом со мной. Он то и дело повторял:

– Хороший машина… хороший водитель!

Рыба оказалась вкусной, с секретиком внутри: то, что я поначалу приняла за потроха, было острым перцем.

Как только мы опять выехали на дорогу (за рулем снова был Фавзи), показания спидометра подскочили до ста сорока километров в час, но я каким-то образом задремала.

Небо прояснилось. Время от времени я открывала глаза и наблюдала, как розовая пустыня окрашивается в золотой и белый цвета, но я была слишком уставшей, чтобы следить, в каком порядке краски сменяли друг друга. На подступах к Сиве местность всегда была прекрасной и всегда разной. Финиковые пальмы увенчивались короткопалыми ветками, растопыренными, словно огромные непокорные шевелюры.

Мо ждал нас в своей лавке. Я начала понимать, что жизнь мужчины в Сиве подразумевает сплошное сидение без дела, чаевничанье и разговоры. День мужчин и женщин проходит совершенно обособленно, однако, будучи иностранкой, я являлась «третьим полом» (это выражение придумали мы с Александрой) – женщиной, которая ведет образ жизни мужчины, в компании пользуется всеобщим уважением, но на улице становится невидимкой для окружающих, ее как будто не существует. Представительнице «третьего пола» гораздо легче проникнуть в круг местных мужчин, и лишь через них она может прикоснуться к жизни других женщин. Жительницы Сивы почти не говорят по-английски, поэтому, даже когда мне удавалось попасть в их компанию, приходилось или общаться через мужчин-переводчиков, или говорить только на простые темы, например «Сколько вам лет?», «Вы замужем, обручены?». В отдельных случаях мы не разговаривали совсем, а только исполняли танец живота.

Я СНОВА ЗДЕСЬ

Шали, руины пятиэтажной крепости из глины и соли в центре города, были пристанищем для большинства жителей Сивы в начале XIII века. В 1926 году, когда дождь шел три дня подряд, крепость разрушилась, и жить в ней стало невозможно. С тех пор люди начали строить дома на соседних территориях. В последние годы пустынные районы на западе открыли для посещения, туризм и строительство начали развиваться головокружительными темпами. Бизнесмены из Каира, Александрии и различных европейских регионов обратили свое внимание на оазис, расценив его как потенциальное «горячее» туристическое направление. Крепость Шали, годами лежавшая в руинах, теперь рассматривалась как «достопримечательность» и ценилась за красоту. Установили прожекторы, чтобы она таинственно сияла, нависая над недавно отреставрированной городской площадью.

Из-за строительного транспорта на улицах появились пробки. Традиционные тележки, запряженные мулами, огибали грузовики, на обочинах стояли джипы, и их владельцы предлагали экскурсии по пустыне.