Но живое никогда не остается неизменным. Мысли Джейн был противен любой намек на застой, даже если речь шла о том, чтобы красота оставалась красотой. «Задумайтесь, – писала она, – какой была бы жизнь, если бы все, что нам было нужно, это сохранять все по-прежнему, пассивно жить за счет того, что было создано в прошлом. В такой утопии жизнь была бы непереносимо скучна. Поддержание порядка и избитая рутина – это бремя, особенно если от них нет избавления»[27]. Спокойная жизнь в неизменном повседневном мире в качестве гражданской или общественной добродетели была для нее немыслимой. «Единственный путь, благодаря которому динамические системы могут оставаться живыми – это постоянное самообновление, – сказала Джейн. – Это касается человека, города, вида, биомассы, неважно». Вот слова Боба Дилана, которые могли быть и словами Джейн: тот, кто «не занят рождением, занят умиранием»[28].

Идеальные города и цивилизации для Джейн – те, что могут соперничать со свежестью и энергией ее внутреннего мира.

Джейн написала большую часть своих книг не в Нью-Йорке, где она жила с восемнадцати до пятидесяти, а в Торонто, в Канаде, куда с семьей переехала в 1968 году. Там она прожила последние тридцать восемь лет своей жизни. В год ее смерти, в 2006-м, Барри Уэллман, социолог из Университета Торонто, написал: «Торонто скорбит по своей Джейн и помнит о ней»[29], упрекая некоторые некрологи за ньюйоркоцентричность. Джейн приняла гражданство Канады, и для канадцев Джекобс стала одной из них. Не успели они обосноваться в Торонто, как она уже идет с мужем и детьми на защиту от атак на ее новый город и на здравый смысл, ровно от того, с чем она столкнулась еще в Нью-Йорке. В мгновение ока она оказалась в центре интеллектуальной и политической жизни своего города, вовлечена в гражданские дискуссии, дружбу с мэрами; даже когда Джейн постарела, люди продолжали приходить к ее двери, желая впитать крупицу мудрости.

«Мудрость», конечно, натянутое, старомодное слово, но именно за этим многие приходили к ней – как к источнику мудрости; ей посвящена книга, сборник научных статей под названием «Урбанистическая мудрость Джейн Джекобс»[30]. С тех пор как «Смерть и жизнь» и ее вторая книга «Экономика городов» сделали ее заметной публичной фигурой, Джейн часто приходилось искать компромисс между необходимостью уделить время работе и нашествием желавших ее увидеть журналистов, студентов, экономистов, ученых, политиков, планировщиков, иногда даже школьников, приезжавших целыми классами в надежде встретиться с известной пожилой леди. Немного странно для женщины, с трудом закончившей среднюю школу.

Джейн Джекобс была невероятно начитанной, ее можно отнести к интеллектуалам, какое бы определение вы ни использовали; она была глубоким и смелым мыслителем, но пришла к этому определенно неортодоксальным путем. В возрасте двадцати двух лет, когда многие ее одноклассники уже окончили колледж, она начала ходить на курсы в Колумбийский университет, продолжив учебу. Через два года она написала книгу, которая выросла из одного из посещаемых ею курсов, и издала ее в Columbia University Press[31]. Она так и не получила степени в колледже, ей не удалось продвинуться за рамки второго курса.

Джейн напишет, что в Скрантоне она ходила в государственную школу, где «очень многому научилась у учителей первого и второго классов. Впоследствии, думаю, я по большей части училась сама»[32]. Один из ее учителей, как гласит история, утверждал, что города и села всегда возникают у водопадов[33]. Юная Джейн подняла руку: «