Глеб тоже размышлял, подбирая слова, а затем, пытаясь говорить как можно убедительней, сказал:

– Послушай, Боб! Дело в том, что амнистия распространяется на всех заключённых, но осуждённых на «пожизненное заключение» было решено на борт звездолётов «не брать». По-моему, это несправедливо! Меня направляют штурманом на один из русских звездолётов. Я хочу взять тебя помощником, Боб. Как раньше! Помнишь! Документы переделаем. В такой суматохе никто ничего не разберёт. Кети полетит с тобой. Что скажешь, Боб?

– Спасибо, что не забыл обо мне!

– Это всё, что ты мне хочешь сказать? Я никогда не забывал о тебе, Боб! Как я могу забыть человека, спасшего мне жизнь. Как я могу забыть человека, тащившего меня с переломанными ногами шесть километров до звездолёта, когда у него самого заканчивался запас кислорода. Все эти пять лет твой номер хранится в памяти моего видеофона. Я искал тебя, но все данные осуждённых на пожизненное заключение были засекречены, чтобы исключить возможность побега. Меня назначили сюда буквально неделю назад. И вот сегодня я узнал, что заключённый под номером 301 никто иной, как мой друг Боб Харрис!

– Ты тоже меня спас тогда, при покушении на президента, вынес меня, раненного, из-под обстрела. Так что ты мне ничего не должен! У меня твой номер тоже должен был сохраниться. Нам не положено иметь видеофонов. У нас их отбирают. А по поводу твоего предложения я скажу так. Спасибо тебе, но, знаешь, Глеб! Я не полечу! Общество не желает присутствия рядом с собой такого индивидуума, как я. Так не будем разочаровывать общество!

– А ты надеялся, что тебя у тюрьмы будут встречать с цветами восторженные толпы людей! После того, что ты совершил! Боб, ты ограбил инкассаторский звездолёт, застрелил капитана и ранил охранников. И ты после этого рассчитываешь на всеобщую любовь и уважение!

– Они первыми открыли стрельбу! Ты-то мне веришь?! Я только защищался! – Боб замолчал. В памяти уже в который раз всплыли события того злополучного вечера. Они стояли друг напротив друга, держа оружие наизготовку. С одной стороны отсека звездолёта стояли капитан корабля и двое охранников, с другой – Боб и механик корабля Браун. Они давно готовили план ограбления. Но всё пошло не так с самого начала. Снотворное, которое они подсыпали в кофе капитана и охранников, почему-то не подействовало, и те обнаружили злоумышленников в денежном хранилище.

– Мы не хотим кровопролития! – сказал тогда Боб. – Мы только возьмём немного денег и улетим. Вас мы свяжем и затем дадим сигнал бедствия.

Неизвестно, кто первым начал стрелять. Кажется, это был механик Браун. В результате перестрелки капитан и механик были убиты, а охранники и Боб были ранены. Пуля раздробила ему колено. С тех пор Боб прихрамывал на правую ногу.

Затем Боб, стиснув зубы от боли, наложил жгут выше раны, туго забинтовал колено и, приволакивая ногу, направился к выходу. Он запер охранников, дал сигнал бедствия и, прихватив два мешка с деньгами, уже собирался покинуть корабль на автономной капсуле, как звездолёт окружили полицейские корабли. Видимо, кто-то из охранников всё же успел вызвать подмогу. Последнее, что запомнил Боб перед тем, как потерять сознание, были наручники, застёгивающиеся у него на запястьях.

– Впрочем, – размышлял он впоследствии, – хорошо то, что хорошо кончается! Потеряй я сознание при подлёте к Земле или при посадке, последствия могли быть намного хуже.

– Знаешь, Глеб, – наконец произнёс Боб, – мои родители и старший брат умерли от голода, а моя сестра умерла, так и не дождавшись бесплатного лекарства.