Совесть и воспитание в Ксюшиной голове победили любопытство и желание поймать братика на имитацию честности. Опустив глаза, она поерзала и призналась:

– Есть, – подняв взгляд, попыталась перехватить инициативу. – Но секретов в таких письмах не найдешь, они вот здесь! – подняла со стола конверт и показала мне.

Знаний немецкого хватило, чтобы увидеть герб Германской Империи и «кайзер Вильгельм II» в строке «отправитель».

– Наш добрый кузен Вилли решился! – обрадовался я и отобрал у сестры конверт.

Вскрывая бумагу ножиком, прокомментировал:

– В силу разницы в ранге, мне невместно писать ему первым…

– Я знаю! – похвасталась Ксюша.

– Не перебивай, – мягко попросил я.

– Прости, – признала она мою правоту.

Лиззи подбежала ко мне, понюхала туфли и потеряла интерес, отправившись исследовать основание напольных часов.

– Они тебя совсем не помнят, – расстроенно вздохнула княжна и оживилась. – Нужно показать это письмо папа́. Я была у него два с половиною часа назад, но он еще спал, – на лице мелькнуло старательно отогнанное беспокойство, и она тихо спросила. – Братец, папа поправится?

Неудобный вопрос – кому будет приятно говорить девочке-подростку, что ее отец неизбежно умрет, а остаток жизни будет прикован к постели?

– У папы очень плохой перелом, – вздохнул я, отложив момент извлечения письма из конверта. – Человеку для здоровья жизненно необходимо ходить или двигаться иначе. Будь мы с тобою крестьянами, можно было бы готовиться к похоронам.

Ксюша задрожала губами, в глазах появились слезы, и она набрала в грудь воздуха, чтобы изречь что-то вроде «не смей говорить таких страшных вещей!».

– Но нам повезло, – не дал я ей этого сделать. – За папой будут ухаживать лучшие доктора, у нас есть Сибирий – он поможет при осложнениях, а скоро появятся новые лекарства. Врать не буду – ходить папа никогда не сможет, но со временем окрепнет.

– Слава богу, – облегченно вздохнула сестренка, крепко сжав одну ладонь другой.

Верит мне Ксюша – это очень и очень хорошо, потому что так мне гораздо легче превратить ее из маминой любимицы в моего агента влияния.

– А почему он не сможет ходить?

– Потому что бедренная кость крепится к тазовой такой круглой косточкой… – я показал на пальцах. – Семен, найди анатомический атлас с костями, – вспомнил, что такие штуки уже есть.

– Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество, – поклонился «запасной» камердинер и ушел искать атлас.

– Подождем, – улыбнулся я и вынул письмо, протянув его сестренке. – Прочитаешь?

– Оно же секретное! – загорелись ее глаза.

– Для меня наши с Марго тайны гораздо ценнее, чем письмо от кузена! – с лицом безнадежно влюбленного кретина заявил я.

– Ах, братец, это так романтично! – восхитилась маленькая принцесса и сцапала письмо. – Короткое! – оценила объем. – «Здравствуй, мой милый кузен. Прежде всего позволь мне выразить надежду в скорейшем выздоровлении Его Императорского Величества»… Он и телеграмму папа́ присылал, мне матушка показывала, – похвасталась Ксюша и продолжила. – «Ваши дипломатические успехи, дорогой кузен Жоржи, вызывают у меня неподдельное восхищение, и я жалею, что в короткие мгновения пребывания в России упустил возможность лучше узнать вас. При первой же возможности я собираюсь вновь посетить величественный Петербург, но, увы, дела имеют свойство наваливаться безо всякого предупреждения, и ныне о такой поездке я могу лишь мечтать. Посему приглашаю вас, дорогой кузен, посетить Берлин с официальным либо частным визитом. Ваше расположение к моей драгоценной сестре стало для нашей семьи совершеннейшей неожиданностью. Не стану скрывать – неожиданностью приятной. Если ваши намерения в ее отношении серьезны – а они без сомнения серьезны, ибо вы – человек слова и не стали бы так жестоко шутить с чувствами юной дамы, прошу вас ответить согласием на мое предложение, дабы мы могли принять вас со всею полнотою германского гостеприимства. С уважением, ваш верный кузен Вилли». Братец, расскажешь, как у тебя получилось завоевать Китай?