– Вот и не говори со мной! Давай есть!
***
Алекс, закончив с едой, грустно взглянула на подругу.
– Надеешься, я не вижу? – спросила Майя, даже не подняв головы.
– Я просто… -замялась Алекс.
– Ты просто права, кофе – лучшее завершение ужина… – Майя знала, конечно, что её Алекс думает о другом…
Они помолчали, подозвав официанта, но, в конце концов, Майя почти вышла из себя:
– Слушай, я понимаю, что ты хочешь, Лекс! Но я стараюсь, ясно?..
Алекс словно скрывалась за открытым меню:
– Сама веришь в свои старания, дорогая?
– Ох! – простонала Майя, закрыв лицо руками. – Лекси, что мне делать?
– Чем ты увлекалась в юности, Майя? – спросила Алекс.
– Любила кататься на коньках! – Райдэр, наверное, занялась возведением баррикады.
Что —то ещё? – им принесли напитки.
Дай мне сообразить, ладно? – Майя взялась за подлокотник коляски, затем прошептала: – Мне нужно вспомнить… юность…
Майя почти её забыла!
Ценой больших усилий и с грехом пополам она принялась восстанавливать по фрагментам моменты той самой юности, что сначала так тяжело поддавалась осмыслению, а потом и вовсе, став взрослой жизнью, потеряла смысл.
Юность, как и сама жизнь, разделила Майю надвое. Подростком, чуть не ребёнком, она была такой легкомысленной, такой беззаботной! И думала, что это не окончится никогда. Она слишком привязалась сердцем к чистому небу и солнцу! Ещё чуть-чуть, представляла Майя, и придёт к ней ещё что —нибудь, чувство более плодородное и прекрасное, чем даже лучшие годы, которые лишь уходят.
Стоило только вырасти, чтобы узнать его… но, в несмелых девичьих её мечтах была собрана вся романтичность невинного женского романа… иногда у мамы она находила тонкие книжицы… волнительные и волнующие…
И за несколько дней «до» Майю поцеловал мальчик…
***
Было и «после»…
Вспоминать приходилось с болью и нежеланием.
И боль воспоминаний не шла ни в какое сравнение с той первой, физической болью… Казалось, предстояло умереть, и плакать об этом. Майя понимала теперь, что до этого никогда не было так мучительно больно…
Причина…
Она высунулась в окно, пытаясь дотянуться до ближайшей ветки дерева, на которую взобрался её маленький котёнок, и опасно удерживался в то время, как ветка немного дрожала то ли от ветра, то ли от незначительного веса.
– Иди же сюда! Зачем ты выбрался? – спрашивала она, стараясь хотя бы кончиками пальцев дотронулся до любимца. Вставала на носочки, выше… выше… А потом юркнула в оконный проём, не поняв толком случившего. И до обидного была первая мысль, что руки остались пусты, любимца она не удержала…
***
Майя упала прямо на асфальт под своим окном. Упала на спину, как —то развернувшись, казалось даже обожглась о шершавую поверхность во время удара. Упала, и долю секунды спустя услышала, не осознав поначалу источник, жуткий хруст. Везде… Он заполонил уши, было похоже, что других звуков поблизости не осталось.
Она видела над головой небо, похожее на то, которое наблюдала годами…
***
Все воспоминания только разбередили душу, но не дали ответа на вопрос Алекс: «Чем ты увлекалась раньше?»
Все воспоминания только уводили от ответа. Он скрывался за болью, упрёком и обвинениями. Она ждала не этого! Но, вместо желанного, у кровати, стражником, стояло кресло, мама плакала украдкой, Майи, единственной дочери, чуждался раньше любящий папа…
Тридцатилетняя Майя зажмуривала глаза и с какой-то отчаянной, исступлённой нежностью больше схожей с неисчерпаемой злостью, грубо гладила кожу подлокотников своей коляски…
Чувствовала слёзы на щеках…
***
…Ей было около десяти лет.
Школьные будни – всё, что Майя тогда знала.