Кряхтя он принял душ, сварил кофе и взял в руки телефон. Было несколько пропущенных от Марка, от Леры не было ни одного. Набрал первым делом ее – безуспешно.

– Как же противно, когда тебя ставят в игнор, – снова начал он жалеть себя. – Не можешь ничего, даже попросить прощения. Ладно с умершими, там только принять и смириться, но с живыми – каково находиться с человеком в одном городе, знать, что он в эту минуту ходит где-то рядом, и при этом не иметь возможности к нему обратиться?

– А что ты ей собираешься сказать? – вступал сам с собой в диалог внутренний голос. – Радуйся, что не берет трубку. Только опозоришься, если даст шанс.

– Ну и ладно, – он набрал Марка, и тот сразу ответил.

– Mark speaking. Please tell me, how may I direct your call?

– Ха-ха.

– Жив?

– Дружище, сижу дома, гол-сокол, ничего не помню и не понимаю.

– Надо бы наверное уже поменьше заливать в себя дизеля, а то ведь тебя из бара мог бы забрать и не друг.

– И не друг, и не враг, а так. Мда, значит снова ты меня спас? Спасибо.

– Дэн попросил прислать эвакуатор. Сказал, что ты «one for the road» несколько раз повторял. Хорошо еще, что вырубился, а то ведь мог и увязаться за кем-нибудь, я тебя знаю. Серьезно, ты там смотри осторожнее, у тебя же давление, это все. Ну да ладно, что я тебя лечу. Давай, поправляйся.

– Так а голый почему?

– Ты совсем ничего не помнишь? Тебя вырвало пару раз по пути, испачкался, я тебя засунул под душ, в надежде, что заодно и включишься. Потом дотащил до кровати, посидел еще с часок на кухне, и уехал.

– Где тонко, там и рвется, – произнес Алекс в задумчивости. – В надежде без одежды. Я хоть расплатился?

– Расплатился, не парься. Хотя конечно удивил: ты там что, весь бар угощал?

– Марк, родной, ценю, прости, все верну. Ты мне нужен сейчас. Я не знаю где Лера, и вообще не понимаю, кто я и зачем.

– Слушай, только не психуй. Лера заезжала ко мне вчера, сказала, что улетает на Мальту…

– Марк…

– …примерно на неделю, со своими друзьями по актерским курсам. Будут там что-то изображать, я не уловил суть. Там есть своя театральная школа, вроде как с русским участием, в ней хореографом Ольга – Лера говорила, что она бывала у вас в гостях. Вернется, со всем разберетесь. Остынь пока, слетаем в Англию, проветримся.

Он не дождался ответа, и подвел черту:

– Слушай, Алекс, прости, старик, я не могу сейчас долго разговаривать. У меня такой важный день, с инвесторами встречаюсь, ты же знаешь. Давай подъеду позже, поговорим. Не кисни там, все норм.

– Ладно. Давай, брат. Обаяй своих толстосумов.

– Обнимаю.

Алекс вспомнил на секунду о своей работе, скривился, и решил больше никогда к ней не возвращаться. Сам удивился, как спокойно он принял это решение – просто «нет», и все. «Не буду звонить, оправдываться, отпрашиваться, пошли все в жопу. Полечу в Англию пораньше, погуляю недельку до фестиваля», – последовало еще одно спонтанное решение. – Куй железо, пока горе, чо! И Марка захвачу».

После того, как сделан выбор, остается только оправдывать его. Он покопался в доках, нашел данные паспорта Марка – уже доводилось брать билеты на совместные вылазки – и открыл сайт авиакомпании. На вечер оставались только дорогие билеты, но его уже нельзя было смутить подобным.

После того, как билеты были оформлены, он вызвал такси – находиться дома становилось невыносимо, и написал Марку в Telegram: «БЕРИ ПОХОДНЫЙ РЮКЗАК ПРИЕЗЖАЙ ШЕРЕМЕТЬЕВО ДЭ НЕ ПОЗЖЕ 19 ТЧК ВСЕ ВОПРОСЫ ПРИ ВСТРЕЧЕ».

Мысли снова и снова возвращались к Лере. «Эти глаза, в которых… Хочется утонуть – из песни слов не выбросишь». Он был готов смотреть в эти глаза бесконечно. А губы, нежный бархат кожи, тонкий аромат тела, такие изящные руки, тонкие пальцы. Он сканировал ее тело в самом высоком разрешении, следуя мягким лучом по шее, переходя на плечи, грудь, косточки ребер, живот, каждый изгиб, каждую впадинку, до каждого крохотного пальчика на ногах… Помнил каждый миллиметр.