– Ты помнишь день, когда мы познакомились? – вдруг спросил он.

– Конечно, как я могла его забыть? – в голове девочки пронеслись воспоминания о том значимом дне.

– В тот день было три года с той злополучной аварии. Я винил себя, потому что остался с ребятами праздновать наш успех. С нами были моя жена и сын. Димка немного простыл и начал капризничать. Жена решила отвезти его домой, а мне сказала остаться, ведь это был наш праздник. Я много думал о том, что было бы, если бы за рулем был я. Изменилось бы что-то? – Наставник погрузился в свои воспоминания, и на его лице появилась грусть.

– Вы не виноваты в случившемся! – четко произнесла Карина, пытаясь вернуть его в реальность. – Такова судьба, и никому не под силу её изменить. Поэтому, не занимайтесь самобичеванием, а живите так, чтобы они там, на небесах, гордились вами.

– Ты права, Карина. Сейчас я понимаю это. Мне пришлось учиться жить без них. Постепенно боль отступала, становилась тише. И в какой-то момент я даже не заметил, как музыка вытеснила печальные мысли. Я всё чаще стал играть и вспоминал семью, их лучшие моменты. Они очень любили музыку, и я играл для них… – он замолчал на мгновение, а затем продолжил: – Поэтому это место называется «Музыка жизни». Я дарю новую жизнь инструментам, а они – мне.

Карина слушала его, не перебивая.

– Твой инструмент живет вместе с тобой, он испытывает те же эмоции, что и ты: когда грустишь – он грустит; когда смеёшься – он смеётся; даже когда злишься – он тоже зол. Но стоит тебе о нём забыть, убрать в укромный угол – и он умрёт.

Вдруг учитель замолчал и о чем-то задумался. После некоторой паузы он произнес:

– Подожди немного, у меня есть кое-что для тебя, – и пошёл вглубь мастерской быстрыми шагами. Через пару минут он вернулся с гитарой, не обычной акустической, а очень хорошей электрогитарой. Она имела тонкий корпус, будто охваченный языками пламени, а гриф был черного цвета. Струны ярко блестели, маня к себе.

Карина смотрела на гитару так, словно находилась под гипнозом, не в силах оторвать от неё взгляд.

– Вот, возьми её, – сказал наставник, протягивая девочке гитару, – Думаю, ты уже готова к ней.

Но она не спешила её брать, продолжая заворожено смотреть.

– Держи, теперь она твоя! – повторил он настойчиво.

– Но разве я могу её взять? – растерянно спросила юная гитаристка, постепенно приходя в себя.

– Инструмент должен звучать, чтобы жить! – аргументы учителя звучали так убедительно, что Карина перестала сопротивляться и аккуратно взяла инструмент в руки. – Сыграй на ней!

Электрогитара словно ожила в руках девочки, передавая каждую эмоцию с невероятной точностью. То грустно, то радостно, то агрессивно, то снова с нежностью. Гитара словно говорила: «Я твоя, и буду служить тебе всегда!».

Карина закрыла глаза и полностью отдалась музыке. Каждая нота звенела в воздухе, переплетаясь с ее чувствами. Как будто мелодия была написана именно для нее, и она могла передать свои радости и печали в каждом аккорде. Внутри нее разгоралась страсть, и мир вокруг становился неважным.

Когда Карина закончила играть, она отложила гитару и посмотрела на учителя: его щеки блестели от слез, но сам он лучезарно улыбался. В его взгляде она увидела гордость и восхищение. Девочка впервые видела Гордеева таким.

В тот момент, охваченная волнующими эмоциями, она твердо решила, что музыка – её призвание! Она знала, что этот путь будет трудным, но готова была преодолеть все преграды ради мелодий, которые так глубоко трогали её душу.

ОТПУСТИТЬ НЕ ЗНАЧИТ – ПОПРОЩАТЬСЯ

Время неумолимо двигалось вперед. Карина повзрослела, стала симпатичной девушкой, но ее по-прежнему беспокоило то, что родители так одержимы желанием увидеть ее врачом. Она злилась от того, что к Марине мама и папа относятся совсем иначе. Поняв, что из старшей дочери хорошего врача не получится, они просто смирились, и отпустили ее в свободное плавание, позволив жить так, как той нравится. Зато на Карину насели с двойным энтузиазмом, пытаясь впихнуть в ее голову максимально возможное количество медицинских знаний.