Эдгар развернулся и тут же исчез. Человеческая и животная части Бланша ощутили, как внутренний мир опустел. Однако они успели только переглянуться, как что-то с силой потянуло их вверх, склеивая воедино. Несколько секунд спустя Бланш открыл глаза в реальности, в стойле, и от неожиданности затряс головой, пытаясь прийти в себя. Внутри оказалась мешанина из мыслей, образов, воспоминаний и чувств. Всё всколыхнулось, и он одновременно чувствовал себя раздробленным и абсолютно целым.

Верховный маг собрал камушки, снова сияющие ровным тусклым цветом, поднял книгу и поспешно удалился. Он выглядел воодушевленным и спокойным. В противовес ему, Бланш глядел перед собой растерянно и заторможено. Что-то начало меняться. Он чувствовал это. Вмешательство в разум запустило какие-то процессы, суть которых пока не удавалось понять. Однако Бланш знал, что с этих пор будет ещё больше отличаться от прежнего себя – того гиппогрифа, которого так любил Калеб. К добру это было или же к худу, пока оставалось непонятным. В голове продолжала крутиться фраза, которую он слышал уже дважды.

Душа – есть смесь воспоминаний, чувств и самосознания.

Бланш знал, что изменился не только потому, что осознал себя. Воспоминания. В нем жили воспоминания о том, как он когда-то был человеком. Однако об этом никто не должен был узнать.

Особенно Эдгар.

– Гляди, вот он!

– Такой юный…

– Долгих лет жизни!

– Вот это да! Он на гиппогрифе!

Со всех сторон доносились голоса, и тысячи глаз глядели на них. На лицах людей отражались разные эмоции: восхищение, недоверие, радость, злоба, сомнение, предвкушение. Среди них не нашлось такого, на котором отражалась бы скука. Кто-то бросал на мощеную дорогу лепестки цветов, кто-то молча стоял, сложив руки на груди, кто-то бормотал ругательства под нос. Детишки толкались, желая рассмотреть всё поближе, а матери строго велели им держаться рядом. Людское море гомонило и шумело. Оно поглотило бы Калеба и его приближенных, но стражники выстроились живым заслоном, оттесняя любопытный народ.

Полуденное солнце ярко освещало город, и Бланш, гордо подняв голову, неторопливо шел вперед. Он свысока оглядывал толпу, сходу выхватывая недовольные лица, и быстро осматривал подозреваемых на предмет оружия. Не было сомнений, что враги Калеба захотят нанести удар. Как никогда четко, Бланш осознал, сколько существовало способов убить его. Он и сам придумал не один десяток, лишь раз взглянув на главную площадь. Не составило труда заметить наиболее вероятные точки для атаки: крыши домов, балконы, переулки. Убийцы могли притаиться там, готовя смертельный выстрел.

Калеб сильно рисковал, решив провести шествие.

Бланш понимал, что он хотел показаться народу и во всеуслышание объявить о начале подготовки к Великой Охоте. Таким образом создавалась иллюзия спокойствия, ощущение, будто ничего не изменилось со смертью бывшего императора. Всё было в порядке. Империи ничего не угрожало. Вот только Калебу предстояло провести много времени на открытом пространстве посреди толпы. Несмотря на то, что Глед проследил, чтобы приняли все меры предосторожности, этого могло оказаться недостаточно. Бланш уже видел дыры в обороне, поэтому ставил перед собой задачу проследить, чтобы ими никто не воспользовался.

До сих пор с трудом верилось, что Бланш теперь осознавал всё четко и ясно. Всего несколько дней назад он только учился строить логические цепочки и страдал от быстрой утомляемости. Было сложно. Непонятно. Страшно. В основном им руководили инстинкты, а не осмысленные желания, из-за чего он не раз попадал впросак. Однако с тех пор, как верховный маг проник в подсознание, всё изменилось. Внезапно разум очистился, будто мощный порыв ветра разогнал туман. Бланш в полной мере прочувствовал, что значило вновь мыслить, как нормальный человек. И хотя воспоминания о былом до сих пор не получалось раскопать, достижения уже радовали.