Я дернулась в ту сторону, где вроде бы находился выход. Наткнулась на кого-то. Пока он не заговорил, я даже не помнила, что не одна. Это было странно.

– Аля, – повторял он, поглаживая меня то по волосам, то по рукам.

Из-за страха я прижималась к тюремщику. Он теплый. Живой. А все вокруг казалось таким мертвым. Воздух точно могильный. Так пах страх. Смерть. Отчаяние.

Я нуждалась в жизни. Цеплялась за единственного, кто был рядом и чье сердце ритмично билось. Заметила, что перебарщиваю, когда почувствовала, как под моей щекой дрогнул мускул. Я вдруг осознала, что прижималась к чужому плечу, а носом упиралась в шею.

Я дернулась назад. Счастье, что Острозубик схватил за руку. Прижав мою ладонь к каменному холодному полу, ограничил движение, тем самым спас мой затылок от удара о потолок. Я на мгновение забыла, где мы находимся. Не стоило. Не лучшее место для беспечности. Нутром чуяла. И по-прежнему хотела сбежать. Но сопровождающий толкал, призывая ползти дальше. Или это было назад. Я уже ничего не понимала. Потерялась в пространстве.

Неловкость за содеянное окончательно выбила из колеи, и я послушалась. Самостоятельно уйти все равно не смогла бы. Не знала куда. Здесь все одно: непроглядная темень.

Я на ощупь двигалась куда-то. Рядом был кто-то теплый. Я-то и дело пугалась его. Только когда тот начинал говорить, успокаивалась. Но чем дальше мы проползали, тем тише он становился. И все чаще касался меня. Ощущение, что наугад. Потому что попадал всегда по разным местам. Один раз чуть глаз не выбил. Но я и слова не сказала по этому поводу. Все лучше, чем быть одной. Желательно бы, конечно, быть где угодно, а не здесь, но выбора не осталось, а мне становилось все страшнее.

Холода не было, но я дрожала все сильнее. Нервничала, и никак не могла усмирить свое тело. Казалось, я поняла, как найти выход. Ползти в противоположную от страха сторону. Меня будто затягивало во мрак.

Густой, тягучий, он цеплялся, словно невидимые когти поймали добычу, которую отпускать не намерены. Когда рядом раздался звук, я хотела закричать, но от страха не получилось. Вопль застрял в горле.

Секунда, и меня подняли. Я и не заметила, что пещера стала просторнее. Судя по тому, что Острозубик держал меня на руках, он выпрямился в полный рост. Я вжалась в его грудь. Теперь человек рядом не успокаивал. На фоне его жизни темнота вокруг казалась еще страшнее. Я боялась отпускать его. Пугал сам факт, что я забывала про него, если не касалась. Чертовщина какая-то.

Я бы рассмеялась с шутки про Ад, пришедшей в голову, но была в таком ужасе, что едва дышала. Кожу все время словно кто-то трогал. Напоминало дуновение ветра, но я точно знала, что воздух вокруг бездвижен. В жизни есть движение, а здесь нет никакой жизни. Кроме нас с Острозубиком, здесь все мертвое.

Он остановился. Я судорожно осматривалась. Мозг отказывался принимать беспросветную черноту и искал хоть лучик света. Ничего. И мой единственный источник тепла опускал меня на скалистую породу. Я вцепилась в его шею. Переживала, что задушу объятиями, но не могла отпустить. Он же не оставит меня здесь?! Не бросит?!

Острозубик упорно прижимал меня к полу, хотя сам, очевидно, садиться не планировал. Я тянула его за шею вниз. Он что-то пытался сделать, но у него не получалось. Я вся напряглась. В итоге почувствовала, что он стал ниже. Видимо, присел. Я по-прежнему цеплялась за него мертвой хваткой. Хоть бы голос подал, но спутник молчал. То ли тоже волновался, то ли была другая, более весомая, причина.

Если бы могла начать умолять увести меня, я бы это сделала. Но я не могла. Я приклеилась к нему, часто дышала, потому что не удавалось глубоко вдохнуть. Воздух слишком тяжелый. Он больно оседал в легких.