«В кабинете есть всё, чтобы провести последнюю лекцию в этом семестре», – успокоила себя и ускорила шаг.

Я никогда не относилась к тем преподавателям, которые лютуют до последней минуты и не дают бедным студентам вздохнуть. А ещё я не считала, что мой предмет – самый главный в жизни разумов, окрепших в силу возраста, но на какие-то несколько процентов. Одно меня радовало: все факультеты должны были пройти мой курс культурологии, будь то юры или физики, или информатики. ВУЗ удивительным образом сочетал в себе множество специалитетов, выпуская в свет и педагогов, и техников, и финансистов с экономистами! Такое я встречала впервые в своей жизни, но очень гордилась тем, что именно мой ВУЗ взялся за подобные нововведения.

Не было у нас только врачей. Зато военная кафедра, говорят, давала фору академии ФСБ. Преподаватели по физкультуре и военному делу в ВУЗе «ГАРОТ» – вот, где работали самые лютые товарищи. Их я даже коллегами назвать боюсь. У трёх Ивановичей (молодые преподаватели-качки ещё и братья родные!), все ходили по струнке. Я – стороной, чтобы даже не попадаться им на глаза. Слишком люто выглядели братья – преподаватели. Их рост и… широта кости (качками Ивановичи совсем не казались) будила инстинкты. Желание уберечь себя, которое учёные называют «самосохранение», вопило так, что впору прыгать на потолок и удирать в иной от физкультурников плоскости! Если бы я училась у них… фуф! Хорошо, однако, что я – преподаватель!

Я почти дошла до кабинета. Оставался один поворот.

И тут начались вторые странности за доброе страшное «сегодня».

Не успела я повернуть за угол, как мои брови взлетели вверх.

Помимо второго курса экономистов, возле моего кабинета толклись юры-выпускники.

Волков, Ткачёв, Ягодкин и остальная кодла пятикурсников.

«… из-за которых меня чуть не уволили».

Я нехорошо прищурилась.

Привычным движением коснулась бедра.

«Чёрт! Ключи в сумке».

– Староста, давай журнал и беги за ключом на вахту. Скажи, что я велела дать.

Стежкина, старательная и очень даже симпатичная шатенка, без разговоров побежала выполнять поручение, пока её одногруппники остались тихо переговариваться, делясь ожиданиями от предстоящего вечера.

«А мне там ёлкой торчать… Может, плюнуть на всё? Отказаться? Слабо верится, что Роман Григорьевич так быстро передумал. Что, если я права, и меня тупо хотят использовать напоследок?!»

«Тринадцатая зарплата и премия… – пропел здравый смысл. – Потерпеть есть для чего. У нас хотя бы будет, чем заплатить кредиты за мебель, которую купили в съёмную квартиру, и машину, да и так, по мелочи на первое время!»

Громкое дыхание студентов, которые упорно продолжали стоять у окна, раздражало, хоть я и продолжала смотреть куда угодно, но не в их сторону. Чисто из раздражения сама сделала глубокий вдох. Блузка пахла подаренными крёстной духами, несмотря на то, что я не обновляла аромат, а как заполошная умчалась на работу.

«Ваш запах неприятен моим студентам…» – вспомнились слова ректора.

Помимо растущего возмущения меня терзал вопрос: «Почему?!»

Дорогущие уникальные духи Александры Северянской даже на европейских рынках имели признание и стоили бешеных денег. Конкретно мои пахли любимыми цитрусами, нотками зелёного чая и цветущего жасмина. Аромат дарил свежесть и поднимал настроение до небес. И тут тебе – не нравится!

«Ой!» – осознав, что смотрю на Волкова… волком, моргнула.

Цокот каблучков помог сконцентрироваться на идущей.

Стежкина возвращалась.

Очень вовремя, надо заметить. От чего-то мне резко захотелось спрятаться в своей берлоге, закрыв дверь с другой стороны от пятикурсников, которые были младше меня на каких-то два года.