Гетера. Любовный роман Николай Бредихин
Оформление обложки Кирилл Бредихин
© Николай Бредихин, 2023
ISBN 978-5-0060-0659-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Продолжение романа «Распятая»
* * *
Пусть не смолкают ни сладостный стон, ни ласкающий ропот:
Нежным и грубым словам – равное место в любви.
Даже если тебе в сладострастном отказано чувстве —
Стоном своим обмани, мнимую вырази сласть.
* * *
Не отвечайте же «нет» жадным желаньям мужским!
Страшно обмана? Зачем? Все ваше останется с вами:
Не убывает оно, сколько его не бери.
Сточится сталь сошника, обкатаются камни о камни,
Но не иссякнет одно – то, чем дается любовь.
Разве кто запретит огню от огня зажигаться
Или возьмёт под замок воду в пучине морей?
* * *
Боги над теми блюдут, кто добронравно живет.
Долг не жалейте платить, договор страшитесь нарушить,
Душу храните от лжи и от убийства ладонь, —
Лишь за одно наказания нет: обманывать женщин.
Здесь и только здесь верность стыдней, чем обман.
Из «Науки любви» Публия Овидия Назона
(перевод М. Л. Гаспарова)
Часть первая. «Русская Анжелика»
I – Две очень глупые негритянки
Глава 1
Кто-то тронул меня за плечо. Я приоткрыла глаза и увидела склонившуюся надо мной Иннусю. Трудно передать ужас, который был написан на её лице. Я кое-как поднялась, села на кровати, нашарила на полу тапочки.
– Полный Бухенвальд, – ошарашенно покачала головой моя ненаглядная подруга.
Господи, ну что за язык!
Из-за тумана в голове я даже не успела вовремя сделать ей предупреждающий жест рукой. Всё, на что хватило моей сообразительности, – инстинктивно вытянуть вперёд правую ногу.
Так и есть, «шестёрка» попала в капкан: устремившись на Инну с растопыренными ладонями, готовая рвать, метать, кусаться, пинаться, царапаться, да вообще что угодно, Катька Голос потеряла равновесие и, пролетев по полу пару метров юзом, влетела головой как раз в угол кровати, стоявшей рядом с моей.
Обладательница её, в далёком советском прошлом заслуженная учительница СССР Ада Львовна Костенкова, восприняла это как безусловный акт агрессии и тут же принялась бить Катьку ногами.
Её примеру чисто машинально, без всякой злобы, просто за компанию последовали соседки.
– Бухенвальд! Я покажу ей Бухенвальд. Припёрлась тут боярыня Морозова! Её, а не меня надо бить, шизы проклятые!
(Мат опускаю).
– Уходим! – тихо шепнула я, но шёпот Инна не восприняла – она могла так ещё полчаса просидеть с разинутым ртом, потрясённая увиденным. Только когда я схватила её за руку и из последних сил потащила за собой, она наконец очнулась, может даже где-то на уровне инстинкта самосохранения.
– Деньги есть? – спросила я закадычную свою подруженьку, разглядев на горизонте мчавшихся к нашей палате на крики и вой медсестру и двух дюжих санитаров.
– Сколько? – спросила Инна, осознав, что дело принимает серьёзный оборот.
– Три сотни, – покачала я головой, – дешевле в этот раз не отделаемся.
Нас без слов пропустили, деньги выхватили буквально на лету. Я вздохнула с облегчением, но расслабляться было рано.
– Давай на улицу, здесь слишком опасно, – скомандовала я.
– Что это было? – спросила Инна, ещё толком не придя в себя.
– Наши обычные психиатрические будни, – пожала я плечами. – Катька (ну та, которая тебе из «фейса» «козью морду» хотела сделать) на почве раннего алкоголизма постоянно слышит «голоса», поэтому со своей агрессивностью не вылезает из «вязок» и надзорной палаты. Зато в периоды просветлений всему медперсоналу готова не то что пятки – задницу лизать, даже сортир бесплатно отдраивает (не языком, конечно).
– А та женщина, которая прямо на полу нужду справляла, а потом мазала своим дерьмом себя по лицу? Ей тоже команды «сверху» кто-то спускает?
– Нет, эти совсем «овощи», в основном старческое слабоумие: маразматики, ничего вообще не соображают. У нас в палате трое таких. Кстати, готовь ещё сотню, – ответила я, увидев, как очередная «добровольная помощница» по прозвищу Марина ДНК, зажав в руках для видимости какое-то подобие «контрольного журнала посещений», подозрительно косится в нашу сторону.
Так и есть! Уже через минуту последовал короткий диалог:
– Это кто?
– Сестра.
– Не похожа. Обычно к вам другая девушка приходит.
– Та младшая, я старшая. Давайте знакомиться, меня Инной зовут.
Сотня помогла, с соответствующей пометкой в «психкондуите».
– А что, просто знакомым посещения запрещены? – поинтересовалась Иннуля.
– По определенным дням – родственникам в любое время. Вообще-то ты могла бы и пораньше прийти.
Инна обрадовалась, что сознание моё более или менее прояснилось и со мной можно нормально разговаривать.
– Пораньше? Пораньше нельзя было. Могла на след навести.
– Ну а сейчас что изменилось?
– Сейчас Комягин знает, где ты, так что можно наконец и пообщаться. Что случилось, соблаговолишь мне объяснить?
Объяснить? Сложновато будет. Если только Катьку с её «голосами» попросить. Первое время я вообще ничего не помнила и не сознавала, скандалила с медсёстрами, врачами, санитарами, рвалась на волю, но меня быстро утихомирили. Так что в итоге мне ничего не оставалось, как только забраться в себя поглубже и потихоньку начать восстанавливать в памяти, что же всё-таки со мной произошло. Постепенно паззлик сложился.
– Как я выгляжу? – задала я Иннусе неожиданный, но очень интересовавший меня вопрос.
– Полный дурдом, – покачала головой Инна. – Скажи, а маскироваться – ненакрашенной, непричёсанной ходить – здесь обязательно? Ты ведь и так от прочих «фруктов» и «овощей», которые рядом с тобой обретаются, ничем не отличаешься.
– Здесь всё под запретом: расчёски, зеркала, – без особого энтузиазма (такую элементарщину и не знать!) пояснила я. – Можно только туалетную бумагу, щётку зубную, пасту держать. Да и то воруют. Днём в карманах халата носим, ночью под подушкой прячем. Клептоманов вокруг пруд пруди. А «овощи» тут не все, просто медперсонала не хватает, вот и колют всех без разбора, так, на всякий случай. Но они всё равно периодически взбрыкивают. Лечить здесь тоже лечат, конечно, но исключительно за деньги, богатеньких. У них своё отделение, условия царские. Есть и буйные, там вообще полный отстой. Я маскируюсь, стараюсь не выделяться, хотя давно уже пришла в себя. Если бы ещё не эти их таблетки, уколы поганые. Что, не могли вовремя меня перепрятать?
– Перепрячем, если понадобится. Надо попробовать договориться сначала, иначе придётся прятаться нам самим. Егорка твой совсем озверел. Слушай, а тут ведь, наверное, и убийц, насильников полно? Как тебе среди них, не боязно?
– Нет, те в основном в Сычовке обретаются. Вот там я и в самом деле не хотела бы оказаться. Совсем отмороженный контингент.
Иннуля не унималась со своими вопросами. Не понимала, что тут не экскурсия и не музей. Психи – они психи и есть: совершенно непредсказуемы, ожидать от них можно что угодно, причём в любой момент.
– Скажи, это правда, что ты хотела Кавалериста «пришить»?
– Правда, – устало подтвердила «моя мутность». – Да я его всё равно «замочу». Просто другого выхода нет. Как насчёт того, чтобы пистолет мне достать?
– Посмотрим… – уклончиво ответила Инна. – Сначала всё-таки попробуем то, о чём я говорила. Но с тобой трудно общаться: ты в разговоре скачешь, как заяц, с одного на другое…
Я замолчала. Мысли мои и в самом деле разбегались в разные стороны, не удержать.
– Не-а, зайцев тут нет – тараканы. Хочешь анекдот? Сидят два психа, один другому жалуется: «Не знаю что делать, тараканы в башке совсем замучили. Бегают, прыгают, бормочут что-то, ругаются между собой». – «А ты попробуй мелки специальные: говорят, помогают». Встречаются снова. «Ну, как башка? Помогло?» – «Да, тихо. Рисуют».
Инна постучала себя костяшками пальцев по лбу.
– Смешно, – кивнула она. – Вот только я не поняла: при чём тут тараканы?
С большим трудом мне всё-таки удалось вновь сосредоточиться.
– Тараканы? Да тут у всех они. А ещё клопы, вши… У меня, кстати, тоже, успела набраться.
Я хихикнула, когда Иннуля инстинктивно отсела подальше в сторону:
– Ну и шутки у тебя!
– Да какие уж шутки! Чем богата… Как было дело? Ну, помнишь, ты мне про оброк и барщину совет дала? Я предложила твой вариант Кавалеристу, он согласился. А на самом деле стал эксплуатировать меня вдвойне: что называется, и в хвост и в гриву… Небо мне и так с овчинку казалось, а тут жизнь стала совсем невыносимой. Что ещё оставалось делать? Как-то ночью я выбрала момент, стащила у Комягина его незарегистрированный «Вальтер PPS» и хотела было уже отправить Егорушку нашего к праотцам, но чуть промедлила. Реакция у борова этого будь здоров, интуиция сработала моментально: выбил «игрушку» у меня из рук, заковал в наручники, вызвал своих громил по смартфону. Дальше не помню, бил он меня очень сильно, даже душил, голосовые связки до сих пор не могу восстановить, а очухалась я уже в сей обители.
– Понятно, – подвела итог Иннуся, обрадованная, что «тараканы» действительно «затихли». – Всё-таки ты в рубашке родилась, не иначе. Тебя вообще-то хотели в лесу закопать, но Фомич расторопней оказался: не только у Егоркиных шестёрок тебя отбил, но и предварительно снял на видео, как Комягин тебя ногами месил. Сохранился даже эпизод, когда ты лежишь связанная без сознания, а «ребятки» могилу тебе рядом роют. Так что мы ещё поборемся: все травмы, которые ты получила, зафиксированы официально: и на фото, и на бумаге, да и ещё кое-какой материал имеется. Дорогой ценой, правда, достался, но зато не с пустыми руками я сегодня с этим нелюдем разговаривать буду.