Никогда не любил пауков. Скорее наоборот, я их на дух не переносил. Особенно таких здоровых и явно опасных. От них я впадал в оцепенение. Становилось жутко до глубины души. Обычно мне доводилось видеть их лишь на картинках, фильмах, фотографиях. Тогда они не пугали. Однажды смотрел, как тарантул «играется» с мышью в зоомагазине —неприятное зрелище. Жутко было, когда однажды в детстве паук полз по моему плечу, а я.…Ладно, не будем о грустном. Надо бы взять себя в руки. Взять, развернуть свое тело и бежать как можно дальше из этого проклятого дома. Сбегать за спичками и сжечь, сжечь все. Тем временем паук неутомимо подползал все ближе, ближе, ближе… и…

…и я даже сам не ожидал от себя подобной реакции: размахнулся деревянной скалкой и ударил что есть сил в богомерзкое существо. Судя по всему, паук удивился не меньше, чем я. Он свалился с потолка и стал извиваться в предсмертных судорогах на полу. Теперь он не казался таким жутким и опасным. Даже не был таким большим, как виделось в начале. Скорее он оказался совсем мелким. Обычное заурядное существо. Паук-паучок. Я наступил на него, тем самым прервав его конвульсии. Размазал по полу его останки.

– Ну что там? – спросила старушка.

– Все кончено, -ответил я, – все уже позади.

Я обтер подошву ботинка о край ступеньки и вышел из подвала победителем.

– О, какой ужас! – воскликнула старушка, когда я ей поведал о страшном зле, что поселилось в ее подвале. – Чем я могу отблагодарить за столь самоотверженный поступок, юноша? – но услышав китов, устроивших брачные игры в океане моего желудка, вопрос отпал сам собой.

И вот сижу, значит, гляжу в потолок, слушаю истории, которыми меня обильно снабжает старушка и уплетаю за обе щеки пирожки. Я совру если скажу, что это не самые вкусные, самые мягкие, самые теплые пирожки из всех, которые довелось мне попробовать за жизнь! Черт меня подери, да это же просто божественно! И я не вру. Вы ведь знаете, что я не любитель лживых слов. Конечно же знаете. Вы уже в курсе. Так вот, я просто не мог заставить себя остановиться. Я чувствовал, как пища наполняет меня силами. И желудок был мне крайне признателен, хоть и отдавал довольно странными болезненными позывами. Пока я не начал есть, я и не подозревал НАСКОЛЬКО был голодным. Ух! Сильно – это мягко сказано. Будто я не питался целый месяц, да что уж там, целый год! А то и всю вечность. Бабушка крыса довольно улыбалась, видя, что ее труды так восторженно оценивают.

– Ошень вкусно, – пытался я произнести слова с набитым ртом, – прям ошень-ошень!

– Кушай, – радостно улыбалась бабуля-крыса.

– Это просто бошественно!

На плите закипал чайник.

– А с чем они – пирожки? – вдруг решил спросить я, – Надеюсь, не с мидиями? – от одной только мысли о мидиях и жиже Потока меня передернуло, даже несмотря на то, какие же все-таки вкусные были пирожки.

– Нет, что ты! Какие тут мидии. Это роскошь для всех нас с тех пор, как эти нехорошие люди перекрыли нам доступ к ферме. Теперь опасно туда ходить, да-да. А это… чуть зелени, выращенной на грядке, чуть пережаренного лучка и фарш из тараканчиков.

– Тараканчиков? – переспросил я, чуть не подавившись откушенным куском.

– Да, – ответила старушка, – именно так.

Ладно, пусть тараканчики. Я не стал принимать сказанные слова близко и размышлять о том, какие это такие тараканчики. Просто с удовольствием доел пирожок.

– А что, – продолжила она, – тебе никогда прежде не доводилось пробовать их мясо? Мы ведь тут все ими питаемся, разводим. А что еще делать? Ты ведь не местный? Да? Я же тут всех знаю. Глаза не те, никак не могу понять, как ты выглядишь. Откуда ты? -она максимально прищурилась. Ее лицо стало напоминать мохнатый изюм.