— Ладно… А я тебе зачем? Мне не опасно?

— Думаю, нет, если больше не встретимся. В общем… Мне больше не к кому обратиться…

— Что нужно сделать? – Егор подался вперед.

— Позвонить моим соседям и… Попросить к телефону меня. Или спросить, что случилось, почему от меня нет вестей, что-то такое. Я сам звонил, представился тобой, но они меня узнали. Хочешь, на бумажке напишу текст, что говорить?

— Скрипт… Не надо. Родители собрались в театр, скоро уйдут, я позвоню со своего домашнего, а ты рядом постоишь, вдруг что подсказать надо.

Павлик кивнул. Молодец Егор, настоящий мужик. Другой бы уже вопросами замучил, он же верит, делает, как говорят. Егор, то и дело поглядывавший назад, соскочил с насеста, кивнул на белую «волгу», выруливающую из двора.

— Все, можно идти. – Он воровато огляделся и прошептал: — За тобой точно нет хвоста? У меня ж зрение, я не замечу…

— Люди нам точно не угрожают.

Павлик направился за Егором, с каждым шагом все меньше желая знать правду. Развернуться, убежать, сунуть голову в песок! Он сжал кулаки. Нет. Да, он не к каждой правде готов, но правильнее – знать.

Знакомый подъезд, где нет ни единой надписи и не облезла на стенах краска. Узкий хромированный лифт с рядком светящихся кнопок, еще не выветрившиеся женские духи. На весь седьмой этаж – тот же запах.

— Мамин парфюм, — сказал Егор, отворяя дверь. – Отец из Франции привез.

— Круто, че… — Павлик замер у входа, уставившись на красный кнопочный телефон, как на кровного врага. Снял кроссовки, как и Егор, и долго их ровнял по паркету, чтобы они стояли на одной прямой.

— Волнуешься, — констатировал Егор, снял трубку. – Или сначала чай? Извини, сладкого нет, я такое больше не ем.

— Да кусок в горло не полезет. Короче, набирай…

— Набрать-то я наберу, а кому я позвоню? И что спросить?

— Позвонишь ты бывшему моему другу, соседу. Ответят, скорее всего, его родители. Спросишь, все ли в порядке у меня, потому что долго нет вестей. Можешь попросить меня позвать, чтобы поздравить с днем рождения. Да, и скажешь, что сегодня уже звонил.

Егор задумался, повторил слова Павлика в правильной последовательности, полистал книгу с кодами городов, лежащую на тумбочке. Глянул на гостя, дождался одобрительного кивка и принялся давить на кнопки, каждое нажатие сопровождалось коротким сигналом.

Сглотнув, Павлик приблизился к нему, чтобы слышать ответы. Пошли гудки. Щелчок – и опять мама Вальки:

— Да?

— Здравствуйте. Меня зовут Егор, я уже звонил сегодня… — Он набрал в грудь воздух и затараторил как по писаному: — Вы подумали, что это розыгрыш. Так вот, я хочу спросить, все ли хорошо у Павла Горского, и, если вас не затруднит, позовите его, пожалуйста, к телефону, у него день рождения был, хочу поздравить.

Павлик прижался ухом к руке Егора. Мать Вальки молчала, подбирала нужные слова. За пару секунд мир Павлика схлопнулся в ноль, снова возродился, когда прозвучал ее голос:

— Егор, да? Понимаешь… Павел больше не придет.

— Почему? – на автомате спросил Егор, а Павлик замер в предвкушении ответа.

— Он умер. Мне очень жаль.

Глаза Егора стали, как двадцатирублевые монеты. Он отвесил челюсть, вытаращился на Павлика и так же на автомате спросил:

— Как – умер? Точно? Вы видели тело?

Павлик оцепенел, не зная, что делать и говорить, как реагировать – то ли радоваться, что его семья цела и невредима, то ли оплакивать его украденную жизнь.

— Мне очень жаль, Егор. Говорят, он просто упал и умер. Тело в морге, ищут причину… Извини, думала, это он звонил… А он, — она всхлипнула, — тогда уже был неживой.

Толкнув Егора в бок, Павлик прошептал: