Читатель: Вот ты считаешь себя крутым рассказчиком и собираешься выходить на сцену со своими текстами, а сам до этого вообще выступал публично?

Во-первых, я не называл себя суперрассказчиком, просто, мне, есть о чём поговорить с моим драгоценным слушателем.

Во-вторых, конечно, выступал. И много раз. Но часто в жизни запоминается именно первый раз: первый школьный звонок, первый поцелуй, первая стычка с «ментами». И прочая, и прочая. И в череде моих сценических подвигов мне особенно запомнился первый. Это совершенно невероятная история. Я до сих пор надеюсь, что она мне приснилась, но вам всё равно расскажу.

Дело было в году примерно в двухтысячном. Ко мне в Москву приехала молодая девица Вероника, очень раскрепощенная, такое восемнадцатилетнее дарование из Минска. Вы таких, я думаю, тоже встречали. Всё им надо попробовать, всех они должны эпатировать и выэпатировать. В том числе и в сексуальном плане. Такая предложит потрахаться на сцене Кремлевского Дворца съездов, в космической невесомости, и в Мавзолее, но только чтобы дедушка Ленин присоединился и был третьим. Причём она не нимфоманка, всё это жесткое порно у нее в голове, а не ниже.

И в первый же день изрядно навеселе она предложила полететь в Сочи. Сказано-сделано, и вот мы уже в самолёте, который приземляется в Адлере, и мы движемся в Дагомыс в известный интуристовский отель «Жемчужина», где заселились в номере на 15-м этаже с видом на море. Но заниматься в нём любовью показалось моей милой Веронике темой пошлой и банальной. И в этот первый вечер, ещё не дойдя до моря, мы загрузились в бассейн, на который, как оказалось, выходят окна отельного ресторана «Хрустальный». Там в воде такой небольшой островок и, якобы укрывшись за ним, мы стали предаваться откровенным ласкам. Купальщиков было совсем немного, наверное, кроме нас ещё три пары, поскольку время было ужинать. И нас оттуда прогнали охранники. Моя милая вовсе не огорчилась и сардонически гоготала во весь свой наглый приемистый ротик.

Окна ресторана, которые выходили на бассейн, были зеркальные, и того, что происходило внутри мы, естественно, видеть на могли. А дальше, если смотреть направо вглубь, за зеркальными были черные окна, а перед ними какие-то тропические расфуфыренные кустики с цветами. Эти черные окна казались снаружи абсолютно непроницаемыми.

– Нам туда, – показала заводная Вероника и потянула меня за собой. Я упирался, но, впрочем, не слишком. И там за этими довольно жиденькими кустиками она стянула с себя трусики купальника и нагнулась, повернувшись к черным окнам передом, а ко мне, как капризная избушка на курьих ножках, своим волнующим задом. И ножки-то у девушки совсем не курьи, а наоборот: стройные, крепкие и юные. Папуасы Новой Гвинеи запекли бы и сожрали такие сладкие бёдрышки с огромным удовольствием, как высший деликатес.

Повернулась и стоит в полной, так сказать, боевой готовности. Зад слегка подрагивает от вожделения, картина невыносимо прекрасная. А у восемнадцатилетних девиц, если вы помните, но, впрочем, не у всех, бывает такая каучуковая плоть под кожей, звонкая и упругая и стреляет электричеством. Шлепнешь, и гудит, как барабан, но потом со временем и невзгодами всё это блаженство немного вянет и теряет былую ореховую ядрёность. Вот и у минской красотки была как раз такая юная и крепкая, как орех.

Я этого совсем не хочу, но получается слегка похоже на эротический роман! Ну, да ладно, продолжу… Крепко ухватившись за такой великолепный тыл, я приступил к делу, изредка переводя масленый взгляд с бархатной спины подружки на всё те же черные окна. Поскольку я был раззадорен ещё в бассейне, высшая точка блаженства наступила довольно быстро. Мы удовлетворенно поцеловались и побрели на переход над железнодорожными путями к лифту, спустившему нас на дагомысский пляж.