– Ты обещала, что никому не расскажешь! – Начал возмущаться Хазар и громко засмеялся.

– Секрет пределы отряда не покинул, всё честно. – Пожала плечами эльфийка.

– Потише там, люди спать пытаются! – Крикнул Бисан из палатки.

Лани подхватила волну веселья и тоже засмеялась. Впервые за сегодня.

– А что насчёт него? – Она тыкнула большим пальцем себе за спину, в палатку. – Я то и дело слышу о том, что он постоянно куда-то влипает.

– Бисан был главарём шайки бандитов, а Ясмин, – орк указал на эльфийку зажатыми между пальцами очками, – бывший лейтенант стражи столицы. Она его арестовала.

Лани заметно оживилась и подвинулась к эльфийке.

– Серьёзно? Ты столичный офицер?

– Бывший. Кстати, в каком-то смысле, благодаря своему братцу. Я не знала, что он мой брат, мы схватили всю его шайку по наводке одного аристократа, и меня упорно не допускали к расследованию их преступлений. Схватить, отпинать и посадить – это пожалуйста.

– Пинать было не обязательно, это превышение должностных полномочий! – Снова подал голос Бисан. – И я просил же, потише, изверги…

Ясмин улыбнулась и продолжила чуть тише:

– Меня не допускали сразу по двум причинам. Первая – начальство было подкуплено тем самым аристократом, потом подсосались ещё другие, голубых кровей. Все жаждали смертной казни без разбирательств, что уже подозрительно. А вторая – это то, что следователи установили наше кровное родство. У нас одна мать, но разные отцы, да и разница в возрасте почти под сотню лет. Я о нём просто не знала. Для нас, эльфов – кровные узы не просто пустой звук, это связь, которая выше человеческого понимания. Близкие родственники практически не способны друг другу соврать или навредить. Так что я встала бы следователям поперёк горла, если бы узнала. Обстоятельства не давали мне покоя, я кого-то подмазала, кому-то вмазала, и узнала, что главарь банды – мой единоутробный брат. И когда я по-тихому попала к нему в камеру и выложила эту информацию, Бисан прислушался к своим ощущениям и выложил мне всё как есть.

– Мы ограбили нескольких столичных дворян, и выяснили, что все их богатства были получены либо кровью, либо нечестным трудом, ну, то есть, чужими ручками, если ты понимаешь. – Сказал незаметно подошедший эльф, присаживаясь к костру. – Раз вы всё равно спать не даёте, так хоть дайте рассказать историю из первых уст.

– В детстве Бисан вдохновился легендами о Добине Дуде, это эльф, который грабил богатых и раздавал всё бедным. – Яс приобняла брата за плечи. – Наша мама любила эти книги. Я пошла в армию вслед за своим отцом, а Бисан, когда подрос, сколотил свою шайку. До благородства Добина ему было очень далеко, так что они грабили богачей, делили награбленное в его пользу, а потом братец львиную долю своей прибыли раздавал нуждающимся. Естественно, анонимно, чтобы не портить репутацию атамана.

– И вот мы начали орудовать в столице. Больше риски, но и больше прибыль. Да и я себе мог смело оставлять больше денег с чистой совестью.

– Ты был преступником! О какой чистой совести идёт речь? – Возмутилась эльфийка.

– Да? А почему ты об этом ни разу не заикнулась, когда устраивала мне побег? Между прочим, выпускала опасного преступника на волю, где была ТВОЯ совесть?

– Ой, ну все мы ошибаемся. Поэтому я сейчас здесь, а не в столице со званием как минимум капитана…

Бисан направил свой взгляд на Лани и продолжил:

– В общем, несколько побрякушек, которые я раздал, всплыли в очень неудачный момент. И эти дворяне устроили на нас охоту. И потом старались всё устроить так, чтобы я не проболтался о их грязных делах. Яс помогла мне сбежать, но кто-то смог на неё настучать, поэтому сестрёнка тоже попала под разнос. Но родная эльфийская кровь – это святое, она выручила меня, а я – её. Я проник домой к одному высокопоставленному, но чистому гвардейцу, и выложил всё как есть, добровольно сдавшись властям, и пообещал дать показания против всех тех, кто был замешан. Семейные узы нам помогли в суде, потому что мы не могли соврать друг другу, и наши показания выглядели просто как диалог двух родственников. Правомерность такого подхода была доказана эльфийскими старейшинами, так что мы остались на свободе, а все плохиши были наказаны.