– Силы Стихий! Какая небрежность! Кто же так закрывает раны?! – возмутился Аолен.

Девица усмехнулась.

– Дядька Гарсий, наш судовой лекарь. Как умел, так и залечил. На эттелийском флоте эльфы, знаешь ли, не служат, выбирать не приходится. Кто есть, тому и спасибо, – и напомнила злорадно. – Ты сам однажды у Хельги в ране кусок ножа забыл!

– И на старуху бывает проруха! Твоё любимое изречение! – парировал эльф.

Амазонка оказалась дамой с норовом. Трагическая и напрасная гибель спутников её не особенно огорчила. Зато известие о том, что на пути в Средневековье, их, законных Избранников Судьбы, опередила шайка самозванцев-наёмников, вознамерившихся украсть не им предназначенные подвиги, вызвало у девы благородное возмущение, которое она не сочла нужным скрывать.

В этой ситуации загадочно повела себя Энка. Аолен ожидал, что сильфида не останется в долгу, и ухватится если не за свой меч, то, по крайней мере, за космы нахалки. Но та лишь тихо чему-то посмеивалась себе под нос.

Ни малейшей благодарности к своим спасителям Эфиселия не испытывала и сразу заявила, что продолжать путь вместе с ними отказывается. Правда, намерения её изменились, как только она обнаружила, что уговаривать её никто не собирается. Так что к побережью вышли уже вдесятером. Всё это время южная воительница демонстративно держалась в стороне от новых спутников. Шла на несколько шагов впереди, хотя после ранения ей было нелегко выдерживать темп, питалась из собственных запасов, в беседы не вступала.

Августус, напротив, всячески старался продемонстрировать, что и от него может быть польза общему делу. Он почти не ныл, даже когда в очередной раз спотыкался и падал, добросовестно собирал хворост для костров и деликатно избегал разговоров о демонической природе Хельги.

Приключившейся переменой он был доволен. По принципу «из двух зол выбирают меньшее».

Необходимость участвовать во спасении мира его не радовала. Но лучше, рассуждал он, делать это вместе с теми, у кого уже есть опыт в мероприятиях подобного рода. Слишком романтично настроенной и недостаточно практичной показалась ему предыдущая компания. Чересчур много рассуждали о подвигах и геройстве, о долге и предназначении, и слишком мало заботились о насущном. А с ним, Бандарохом, обходились так, словно не понимали, что он – не из их числа и на великие свершения не способен. Больше всего тяготило именно то, что должно было льстить. Его держали за равного, и значит, нужно было соответствовать. А он знал, что не сможет. Не оправдает ничьих ожиданий, опозорится в первом же сражении, и, в лучшем случае будет постоянной обузой для своих героических соратников. А в худшем… Они ведь не догадываются, что его надо защищать, о нём надо заботиться, иначе он просто не выживет.

Зато старые знакомые не питают никаких иллюзий на его счёт. И если постараться не особенно им докучать, чтоб не бросили посреди дороги на произвол судьбы (с них станется!), перспективы его становятся менее удручающими. Главное, доказать что и он не безнадёжен. Пусть и не уродился богатырём, и по части магии не соперник демону-убийце, но есть одно неоспоримое достоинство, которого у него не занимать – интеллект! Это тоже кое-чего стоит…

– Знаете, – говорил Августус, желая выказать свою прозорливость, – А ведь я сразу догадался, я один догадался, что мы, Избранники, – не единственные, кто проник в прошлое из нашего времени!

– Вот как? – поинтересовался Аолен из вежливости. – Каким же образом?

– Я заметил ваш след! – воодушевился магистр. – Нашёл на дороге обрывок свежей буккенской газеты, в неё была завёрнута ваша еда…