– Именно. Хорошо, что ты сама догадалась. А звать тебя будем моим младшим братом Лешей, если других идей нет.

– Не слишком ли мы разные для братьев? Давай лучше друзьями называться. И ты прав, других идей нет.

– Можно и друзьями, – кивнул Андрюшка.

– У меня вопрос. Почему птицы еще вчера Пелагею не нашли? Здесь ведь богатая женщина на лошади редкость, – сказала Люся, всматриваясь в небо.

– Я не прочь сходить спросить, но у нас времени мало. Я отойду ненадолго, а вы, мальчишки, пока приведите себя в порядок.

– Ты еще деньги не взял, – напомнила принцесса.

– Не хотелось бы тебя огорчать, но большинство бедняков золотых монет в руках не держало. Да и серебряных тоже. Спрячь их подальше, иначе именно они нас выдадут.

Вскоре Андрей вернулся с крепким дубовым посохом и кривой веткой, на которую натянул вместо тетивы обычную веревку. Перекусив черствым хлебом, беглецы двинулись на восток. Им пришлось долго прятаться у дороги, зато они перешли ее без свидетелей, ставя ноги вдоль колеи, и снова углубились в лес.

Пелагея, напуганная словами Андрея о волках, переночевала на ветке дуба невдалеке от дороги. Проснулась она от криков петухов в соседней деревне. Чтобы казалось, что едет не одна, она еще вчера наломала и засунула за пазуху пучок мелких веток.

Очень хотелось есть, но, если купить еды в деревне, люди сразу заметят, что девочки с ней нет. Она останавливалась лишь иногда, чтобы дать отдых лошади. Целый день Пелагея скакала на юго-запад, а затем свернула на запад вдоль одного из притоков Саури. Лошади часто приходилось идти вброд, а кое-где плыть.

– Куда тебя несет в стременах? – недовольно крикнул с противоположного берега местный старик, когда служанка начала преодолевать очередную водную преграду. – Ноги из стремян вынь, а то утонуть можешь.

– Спасибо, – крикнула она в ответ и воспользовалась советом.

Когда дрожащая всадница благополучно выбралась из ледяной воды, старик сказал:

– Ты почти полностью промокла. Скоро стемнеет, а впереди разлив побольше этого. Ты не заблудилась случаем?

– Хочу Саури переплыть, – ответила она.

– Вот таким же образом? Не стану спорить, лошадь от переохлаждения умрет первой или же ты, а вплавь нечего и соваться. И до середины реки не доберешься.

– Отдам лошадь, если меня отвезешь. Только так, чтобы стражники не видели.

– И с этим ничего не выйдет. Ходят слухи, что пограничники еще с утра в два раза больше караулов посылают.

– По ту сторону разлива?

– Да, там как раз гряда холмов на берег Саури ведет, а на крайнем – пограничная застава. Если и доберешься живой, то мимо не проскользнешь.

– Тогда у меня к тебе просьба. Вот три золотых. Больше нет. Утром расспрашивать начнут. Скажешь, что видел меня с девочкой на одной лошади, а лиц не разглядел. Можешь признаться, что я на ту сторону просилась и лошадь предлагала, а ты отказался перевезти.

– Расспрашивать? – подозрительно переспросил старик, вдруг переменился в лице и строго добавил: – Эй, ты чего это задумала?

– Подробности опустим. Я им в руки не дамся, – тихо и решительно заявила служанка. – Мне нужно только, чтобы они нас обеих в реке искали. Вон, птицы уже кружат. Пора мне.

– Эх, изба моя, пять стенок. Не нужно мне твое золото. Езжай вон туда верхом, только в воду не суйся. Как доберешься до разлива, жди до темноты. Я на лодке подплыву, но отвезу тебя не через границу, а на восток, в заимку брошенную. Там и отогреться, и переждать можно.

– Спасибо тебе, добрый человек, только придумай причину получше, чтобы односельчане поверили.

Пелагея снова направила лошадь в лес, а старик закинул за спину вязанку хвороста и поковылял в свою деревню. О странной всаднице он промолчал. Уже перед сумерками он сказал домашним, что хочет порыбачить с недельку, пока вода высокая, и поплыл к уговоренному месту.