– То есть?

– Дело в том, что у нас комендант корпуса очень строгая женщина, но порядок поддерживает идеальный. Курение разрешено только в специально отведённых местах. Если что не так, сразу пишет докладную начальству. Мои девчонки покуривают иногда, а чтобы далеко не бегать приспособились там, внизу, около решётки. Никто не видит и вход только из нашей лаборатории. Никаких докладных в принципе быть не может. А тут как отбило! Перестали спускаться в свою курилку и всё! Я однажды поинтересовалась – что случилось? А они мне говорят, что видели внизу какого-то парня! Хотя точно знают, что туда никто входил. Я ещё пошутила, что это призрак «вечного студента», который не может сдать сессию сто лет. Однако как бы там ни было, курение закончилось.

– Призраки двери швабрами не подпирают, – заметил я.

Однако в приведения я не особенно верю, а вот с хозяйственной службой придётся общаться более тесно. Сантехники и электрики точно знают, куда идут трубы и провода. Но это после, а сейчас вернёмся к перепуганной бабушке вахтёрше.

– Так что увидела вахтёрша в тот злополучный вечер, – я достал блокнот, чтобы сделать пометки.

– Как она мне потом рассказывала, – продолжала руководитель лаборатории, – возле забора прямо на площадке около лавочек стояла большая чёрная машина, вокруг которой ходили люди в длинных белых балахонах.

– Показать можете, где это было?

– Да, вон там, – археолог подошла к открытому окну и показала рукой в сторону забора.

– Странно, как они туда попали? Вокруг кусты и клумбы. Надо бы с бабушкой встретиться.

– Не получится. Она уволилась через неделю после происшествия, а потом уехала к дочери в Белоруссию, совсем. Видно страху натерпелась на всю оставшуюся жизнь.

– Теперь понятно, почему в протоколе допроса вахтёрши ничего не сказано ни про машину, ни про белые балахоны. Инспектор, видимо счёл это бредом.

В дверях кабинета появился Рогожкин.

– Рассказывай, что насобирал, – обратился я к нему.

– Главный энергетик университета утверждает, что на высоковольтном кабеле был скачок напряжения, – деловито начал участковый, – а диспетчерская служба электросети говорит другое. Если бы такое и было, то погорели бы потребители, которые расположены ближе к распределительному центру, как говорят, к голове фидера. Оттуда все высоковольтные кабели идут на трансформаторные подстанции. В диспетчерской – ни одной заявки за смену по этой линии. Всё по закону Ома, а его никто не отменял. Университет находится в самом конце высоковольтного кабеля, а значит, причину надо искать на месте, то есть – здесь. Я ещё поинтересовался в инженерной службе, какие ещё аварии были в университете. Говорят только в этом корпусе кое – где оборудование погорело. Но больше ничего не взрывалось.

– Как всегда, вразумительно никто и ничего сказать не может? Так что ли Рогожкин?

– Получается – так, – участковый пожал плечами.

– Момент, когда работала рентгеновская установка, совпал с перенапряжением в сети, которое не зафиксировал ни один потребитель, и не только на всей линии, но и в других корпусах университета? Странно, не правда ли, Нина Петровна?

– Вы подозреваете, что это «яйцо» могло быть причиной аварии нашей установки? – археолог вопросительно посмотрела на нас.

– Утверждать не могу, для этого нужны исследования и работа специалистов, но вполне можно допустить, что рентгеновский импульс вызвал выброс некоей энергии, которая и привела к аварии. Хорошо, что обошлось практически без потерь. Кстати, а что там с первым булыжником, снимок вы ведь получили нормальный?

– Да, это так, – вновь продолжила археолог, – по рентгеновскому снимку первого предмета наши специалисты воссоздали трёхмерную компьютерную модель.