Эти полчаса, пока капитан раздавал всем указания и сердито что-то доказывал немолодому сирениту с едва заметной сеточкой чешуйчатого узора на висках, оказались для меня последним свободным временем. Как только Виаду избавился от обязанностей, для меня начался настоящий ад.

Капитан вдруг осмелел настолько, что моего локтя, затянутого плотной тканью комбинезона, ему уже оказалось мало. И выводя меня с мостика в коридор, он постоянно норовил поймать меня за кисть или прикоснуться к обнаженному участку кожи на шее. Последнего стерпеть я уже не смогла. Мы как раз находились одни в световом лифте, когда Виаду предпринял попытку коснуться моего беззащитного горла, жадно глядя куда-то туда, где под застегнутым наглухо комбинезоном скрывались мои ключицы. Я отшатнулась, изо всех сил вжавшись в казавшуюся нематериальной светящуюся стенку кабинки, на деле созданной из сверхпрочного сплава, и холодно поинтересовалась:

— Что с вами, капитан Виаду? Почему вы ведете себя как павиан во время брачного гона?

Из-за липкого страха, ледяными пальцами стиснувшего мне горло, голос прозвучал сдавленно, будто от ярости. Но вряд ли Виаду обратил внимание на тон. Так же, как и проигнорировал незнакомое слово. Он услышал в моей фразе лишь определение «брачный» и промурлыкал:

— Как что? Ухаживаю! — Я оцепенела. — Разве лерна Красава не такого ожидала, отдавая мне предпочтение? Уверяю, я буду хорошим супругом, ваш батюшка не разочаруется! Я подам в отставку сразу же, как мы войдем на территорию Сиренити и мы сможем сразу пройти обряд! Если захотите, можем даже подписать контракт. Но, уверяю вас, я достаточно богат, чтобы не посягать на состояние вашего батюшки, его получит наш второй сын…

С этими словами капитан вдруг сделал шаг вперед, окончательно убивая и без того крошечное пространство, разделявшее наши тела, и потянулся к моей шее. А у меня голова пошла кругом. Брачный обряд? Второй сын? Кто-то здесь однозначно сошел с ума!

Мне и без того было до одури страшно в замкнутом пространстве наедине со странным инопланетником, в глазах которого горел расчетливый блеск и не было не то что чувства, не было даже намека на похоть. Только голый холодный расчет. А теперь этот безумец еще и посягал на мое тело, его действия недвусмысленно намекали на это. И я запаниковала, окончательно теряя способность мыслить здраво.

Капитан сам виноват в произошедшем. В состоянии нерассуждающего ужаса, которым меня накрыло из-за его действий, я полностью утратила способность мыслить, и на передний план вышли инстинкты. Главным из которых был инстинкт самосохранения. Именно он заставил меня пискнуть от ужаса и дернуться, стараясь любой ценой избежать контакта с жадными пальцами Виаду. Капитан уже почти зажал меня в углу лифта. Но вдруг дернулся, зашипел, сложился почти пополам и яростно забормотал какие-то ругательства, с таким бешенством глядя на меня снизу вверх, что я мгновенно ощутила, как все волосы на теле встают по стойке «смирно». Кажется, я совершенно нечаянно задела какую-то чувствительную зону на теле сиренита. И сейчас в золотых глазах капитана ясно читался мой приговор.

В панике я попятилась от этого страшного взгляда, позабыв о том, что мы с сиренитом заперты вдвоем в спускающемся куда-то в недра корабля лифте. Но случилось чудо: я вдруг уперлась спиной в чье-то тело. И замерла. Смятение, растерянность, испуг пузырьками шампанского ударили мне в голову. Я взвизгнула и подпрыгнула на месте, в воздухе поворачиваясь лицом к новому врагу, и едва не упала. На меня смотрели усталые, измученные, но такие родные глаза Телониуса! Нашелся!