— Ну а все-таки?.. Если вдруг они решат проверить абсолютно все?

Сиренит вздохнул. Молча взял меня за локоть и подвел к небольшому столу в глубине комнаты, на котором в раскрытых упаковках лежали аппетитно пахнущие ломтики незнакомой еды, и у которого стоял вергарец, с немым изумлением и даже некоторым страхом переводивший взгляд с меня на сиренита. Так же молча он изучил то, что лежало на столе. Взял тарелку и положил на нее два довольно больших ломтика. А потом молча сунул тарелку мне в руки. И только когда я, после довольно продолжительного молчания, в течение которого сиренит накладывал еду и себе, а я молча буравила его взглядом, взяла с тарелки ломтик и открыла рот, чтобы откусить кусочек на пробу, он заговорил:

— Если имперцы решат проверять все подряд, это будет означать только одно: выпускать с планеты нас живыми не планируют. — Я не донесла до рта еду. Ломтик выпал из разом ослабевших пальцев и шлепнулся обратно. А сиренит хмуро резюмировал: — В таком случае нам придется пробиваться с боем. Но я не уверен, что у нас это получится.

От подруги Тины я много раз слышала, что мужчины менее чувствительны, чем женщины. Более толстокожи, если можно так сказать. И сейчас получила возможность убедиться в верности этого утверждения. Высказав такой, мягко говоря, «пессимистический» прогноз, сиренит, ни на кого ни глядя, молча взял в руки пиццу и откусил разом половину куска. Мне же теперь даже думать о еде было тошно. Воображение рисовало одну картину страшнее другой, хоть разум и шептал, что шансы на такой исход мизерны. Я бы, наверное, даже поставила бы тарелку с нетронутой пиццей назад. Но между мной и столом был сиренит. И я, глядя в пространство почему-то вдруг ослепшими глазами, почти на ощупь побрела вперед. Там, в другом конце комнаты, маячил еще один стол. Пока доплетусь, или попустит, или оставлю там тарелку.

— Ты напугал девчонку! — прилетел мне в спину укоризненный шепот вергарца.

В голове мелькнула мысль, что мне интересно, что ответит на это сиренит. Как-то отстраненно об этом подумалось. Будто мысль была не обо мне, а о каком-то постороннем существе. Но сколько я ни напрягала слух в ожидании ответа, сиренит молчал. То ли ответил жестом, то ли вовсе не собирался отвечать, считая ниже собственного достоинства отчитываться перед каким-то там агентом. А потом я и вовсе позабыла о реплике вергарца, и о том, что жду на нее ответ.

Стол, к которому я плелась через всю комнату, оказался рабочим. Я сразу не заметила этого, но он весь был завален бумагами, будто тот, кто с ними работал, только что встал и отлучился буквально на полминуты. В голове эхом раздались слова вергарца: «…я разбросал по столу свои якобы материалы к книге. Чтобы, если горничная полюбопытствует, было в чем покопаться…». Хмыкнула. Да этот вергарец — настоящий талант! Я бы никогда не заподозрила, что весь этот беспорядок всего лишь декорация, муляж, а с документами никто на самом деле не работает.

На кончике языка вертелась похвала актерским талантам агента, когда глаз зацепился за заголовок на дешевом пластиковом информационном листке. Такие обычно распространяла империя на отсталых планетах и там, где с галанетом были проблемы. Тонкий и мягкий пластик, могущий проходить многократную обработку и становящийся после нее как новенький, уже давно стал недорогим и доступным заменителем бумаги, на изготовление которой требовалось много дорогущей настоящей древесины и не менее дорогих энергетических ресурсов. И только сейчас я поняла, что на столе нет настоящих листов бумаги, которые присутствовали в моем номерелюкс. Все, что я видела, было пластиковой имитацией. Но не это было важно. Куда важнее было то, что заголовок газетной статьи буквально кричал: «Вальнар Джиуа подобрался слишком близко к разгадке взрыва в земном институте генетики и исчез!»