Застыл и сиренит. И в гулкой тишине помимо грохота наших сердец четко прозвучал сердитый мужской голос по ту сторону двери:

— Миррас, если ты идиот, то не нужно всех остальных по себе мерить! Какой дурак вернется в опечатанный номер, сверху донизу напичканный сигналками? Наверное, только ты! Вот, смотри, снимаю специально для тебя! Видишь? Печати целы! Но я, так и быть, специально для тебя вскрою номер и проверю!

От ужаса ноги стали ватными. Я почти как наяву увидела, как некто с той стороны двери срывает наложенные на входную дверь печати, а потом нервно прикладывает к панели служебный ключ…

— Бежим! — яростно прошипел мне на ухо очнувшийся от столбняка сиренит.

Резкий рывок за руку застал врасплох и оказался очень болезненным. В какой-то момент мне показалось, что многострадальная рука сейчас отделится от тела. Но я даже зашипеть от боли себе не позволила, торопливо перебирая ногами и выбегая следом за сиренитом на лоджию.

Мой компаньон оказался очень быстрым. Я даже опомниться от испуга не успела, а мы уже оказались на лестнице, и сиренит бережно захлопнул неприметную дверь, заметая следы проникновения. Глядя на то, как он торопливо прячет назад в карман приборчик, с помощью которого отпирал и запирал дверь, я тихо выдохнула:

— Что теперь? К вам ведь на этаж нельзя…

— На двадцать пятом, общем, живет наш агент, — бросил мне сиренит скупо, торопливо даже не сбегая, а слетая по ступеням вниз и тяня меня за собою. — Отсидимся у него. Если получится проскочить мимо камер.

Я невольно ахнула, сбивая дыхание от удивления, возмущения и быстрого бега:

— Но ведь это опасно! И для него, и для тебя…

Это были просто мысли вслух. И я как-то не ожидала, что мой компаньон неожиданно остановится на площадке где-то между пятидесятым и сороковым этажом, и жестко отрежет:

— Опасно будет, если тебя не убережем! А теперь пошли! И тихо!

Больше я не издала ни звука. Даже когда, спустившись на подземную стоянку, сиренит втолкнул меня в какой-то темный и вонючий закуток. Как мой спутник видел хоть что-то в почти абсолютной темноте, для меня оставалась загадкой. И откуда в фешенебельном отеле берутся такие трущобы – тоже. Но сиренит не только спокойно перемещался, не спотыкаясь и ничего не задевая, но и абсолютно беспрепятственно нашел меня, когда вернулся с каким-то свертком в руках. Впрочем, сверток я не увидела, а скорее догадалась о его наличие, когда перед глазами что-то мелькнуло, а сиренит едва слышно прошептал:

— Надевай! И капюшон сразу на голову!

Едва слышный шорох ткани говорил о том, что мой спутник тоже не стоит столбом, а натягивает какую-то маскировку. Вздохнув, я почти на ощупь развернула то, что он сунул мне в руки. На ощупь это была толстовка или еще какая-то спортивная одежда из недорогой и практичной ткани. Кое-как найдя рукава, я просунула в них руки. Сиренит сам нетерпеливо натянул мне на нос капюшон.

— Постарайся не подавать виду, что тебе страшно, — посоветовал он, за руку подвоя меня к лифту. На подземной стоянке было пусто. В наше время мало кто использовал наземный транспорт. Так что лифт мы ожидали в одиночестве. — И не верти головой, — добавил сиренит. — Если слетит капюшон или ты слишком высоко поднимешь голову, твое лицо сразу же попадет на камеры. Угадай, что случится тогда?

Я вздохнула. Мгновения, пока прибыл лифт и пока поднимались наверх, показались мне вечностью. Но еще хуже стало, когда мы вышли из кабины в коридор.

Мне сразу же показалось, что в меня впились миллионы глаз, хотя на самом деле мы попали в поле зрения не более, чем двух камер, пока шли по длинному и пустому коридору. Этаж был общий, с кучей дверей, ведущих в бюджетные номера, но их обитатели не торопились их покидать. Так что, когда сиренит остановился у одной из дверей и, игнорируя кнопку электронного привратника, с силой грохнул по ней кулаком, я вздрогнула. И невольно прижалась к нему всем телом. Впрочем, пока опасности не было никакой. А спустя мгновение меня уже вталкивали в гостеприимно приоткрытую дверь.