Некоторое время мы молчали, изучая лица друг друга. А потом сиренит осторожно прочистил горло и спросил:

— Почему ты так решила?

Горечь подтапливала меня изнутри, грозя ежесекундно вырваться из горла и глаз потоком истерических рыданий. Но я кое-как нашла в себе силы на спокойный ответ:

— Это же очевидно: твое лицо никто не видел, и никто не заподозрит, что именно ты помог мне бежать. Если разделимся, то ты без проблем вернешься к прежней, нормальной жизни.

Некоторое время сиренит еще смотрел на меня выжидающе, будто ждал продолжения. Но потом, поняв, что больше ничего не дождется, вздохнул:

— Мда-а-а… Благородно с твоей стороны. Благородно, но глупо. Я не собираюсь бросать тебя на произвол судьбы. И не собираюсь отказываться от своих обязательств. Просто не вижу другого способа доставить тебя на наш корабль, кроме как в качестве груза. Извини. И да, все стало слишком серьезно. Ты, наверное, это поняла уже и сама. Похоже, имперцы сумели раскопать куда больше, чем мы считали. Так что к прежней жизни ты теперь точно уже не вернешься. Наиболее оптимальный для тебя вариант сейчас – «погибнуть» где-нибудь во флайкаре. В летающем транспорте проще всего устроить такой «несчастный случай», чтобы от тела ничего не осталось.

Не знаю, почему мое сознание зацепилось именно за слова про несчастный случай во флайкаре. Наверное, неподготовленная психика, привыкшая к тихой, размеренной жизни, дала сбой. Но так или иначе, а я вскочила, будто пружиной подброшенная, почти ничего не соображая от бушующего внутри пожара эмоций, и зашипела на оторопевшего сиренита:

— Если ищешь возможность избавиться от меня – так и скажи! Не нужно убивать! Сама уйду! Так хоть мизерный, но останется шанс вернуться к привычной жизни… — Глаза и горло жгло от подступающих слез. Я подняла взгляд к расплывающемуся перед набухшими влагой глазами потолку и тоскливо спросила неизвестно кого: — Господи, ну за что?! Лучше бы я действительно отдала эту путевку начальнице!..

— Ты бы не смогла это сделать! — уверенно возразил сиренит, и меня вдруг обняли его крепкие руки. Одной рукой он прижал меня к груди, второй нежно стер льющиеся из глаз слезы. И тихо шепнул: — Не плачь! Все будет хорошо, я тебе в этом клянусь! Только не плачь! Твои слезы рвут мою душу в клочья…

Странное притяжение снова захватило меня в свой опьяняющий плен. Я уже даже не пыталась придумать гипотезу на предмет того, что со мной происходит. Просто стояла в кольце сильных рук, смотрела в золотое сияние глаз и пыталась убедить себя в том, что это не сон и не бред воспаленного сознания. Слишком уж странно и слишком хорошо было то, что я видела, слышала и ощущала. Слишком нереально. Но, может быть, и вправду стоит плюнуть на все и с головой окунуться в неведомые будоражащие ощущения? Даже если это квест, входящий в путевку, потом, на старости лет, будет что вспомнить.

Хоровод странных мыслей пугал. Собственные желания, толкающие прикоснуться к голубоватой коже, тоже. Чтобы хоть как-то отвлечься, избавиться от смущающих меня порывов, спросила первое, что пришло в голову:

— Почему не смогла бы передать путевку начальнице? Лотерея ведь не была именной.

Он улыбнулся. Словно где-то там, внутри его головы золотистое солнышко засияло. Казалось, золотой свет лился не только из глаз сиренита, даже его нежно-голубая кожа окуталась золотистой дымкой, как пыльцой. Я невольно засмотрелась на это зрелище, приоткрыв от удивления рот. И тем оглушающе прозвучал уверенный ответ моего компаньона:

— Потому что твой отец вложил слишком много сил и средств в эту многоходовку.