Д о к т о р С т о к м а н. То?

А с л а к с е н. И поскольку я еще работаю на Союз умеренных трезвенников – вы ведь знаете, господин доктор, что я тружусь по части трезвости?

Д о к т о р С т о к м а н. Да, еще бы.

А с л а к с е н. Ну вот, так понятно, что я общаюсь со многими людьми. И поскольку я, как вы сами только что сказали, известен в городе как трезвомыслящий и законопослушный гражданин, то пользуюсь у нас тут некоторым влиянием, рискну сказать, имею как бы эдакую маленькую власть в своих кругах.

Д о к т о р С т о к м а н. Это мне хорошо известно, господин Аслаксен.

А с л а к с е н. Так что для меня в случае чего и адрес организовать труда не составит.

Д о к т о р С т о к м а н. Адрес, говорите?

А с л а к с е н. Такой, понимаете, благодарственный адрес вам от горожан за то, что вытащили на свет божий значимую для города проблему. Само собой, мы будем стараться выражаться с умеренной соразмерностью, чтобы не задеть ни власти, ни людей влиятельных. Но если мы за этим хорошенько проследим, то никаких недоразумений не возникнет, верно?

Х о в с т а д. Пожалуй. И даже если адрес им не особенно понравится…

А с л а к с е н. Нет, нет, нет, господин Ховстад, не будем вязаться к властям и вставать в оппозицию к людям, от которых зависит наша жизнь. В свое время я на этом обжегся, да и не кончается оно ничем дельным. Но зрелые и взвешенные суждения гражданину не запрещены.

Д о к т о р С т о к м а н (трясет его руку). Не могу выразить, дорогой господин Аслаксен, какое счастье – видеть такую поддержку горожан! Как же я рад! Послушайте, а не полагается ли нам по такому случаю по рюмочке хереса, а?!

А с л а к с е н. Нет, спасибо, крепкого спиртного я не пью.

Д о к т о р С т о к м а н. Ну а как насчет кружечки пива?

А с л а к с е н. Благодарю, я спозаранку вообще не употребляю. Пойду в город, поговорю кое с кем из домохозяев, подготовлю общественное мнение.

Д о к т о р С т о к м а н. Чрезвычайно любезно с вашей стороны, но у меня не укладывается в голове, что все эти хлопоты нужны, я уверен, вопрос решится сам собою.

А с л а к с е н. Власти наши тяжелы на подъем, господин доктор. Я ни боже мой не хотел бы очернить их, но…

Х о в с т а д. Завтра «Вестник» их раскочегарит, Аслаксен.

А с л а к с е н. Только в раж не впадайте, господин Ховстад. Поспешайте в меру, иначе вы их с места не сдвинете. Доверьтесь моему опыту, я по крохам собирал его в школе жизни. Мне пора откланяться, но помните, господин доктор: у вас за спиной по крайней мере мещанство. Компактное большинство на вашей стороне, доктор Стокман.

Д о к т о р С т о к м а н. Спасибо, дорогой господин Аслаксен! (Протягивает ему руку.) До свидания!

А с л а к с е н. Вы со мной в типографию, господин Ховстад?

Х о в с т а д. Я приду позже, мне надо кое-что доделать.

А с л а к с е н. Хорошо, хорошо. (Прощается и уходит, Стокман провожает его в прихожую.)

Х о в с т а д (доктору, снова входящему в комнату). И что вы скажете на это, господин доктор? Вам не кажется, что пора проветрить наш город и вымести из него инертность, половинчатость и трусость?

Д о к т о р С т о к м а н. Вы намекаете на Аслаксена?

Х о в с т а д. Да. Он как раз из тех, из болота, каким бы хорошим человеком ни был в остальном. И у нас в основном все такие – шатаются туда-сюда, заигрывают с обеими сторонами, из осторожности и практических соображений никогда не осмеливаются сделать решительный шаг.

Д о к т о р С т о к м а н. Да, зато Аслаксен проявил такое участие! Удивительное, по-моему.

Х о в с т а д. Не знаю, я больше ценю в людях стойкость и верность себе.