– Давай отойдем на минутку, я тебе диск верну, – кивнула ему Кира.

Они подвинулись в узкий коридор рядом с кабинетом информатики, и девушка стала судорожно искать что-то в рюкзаке.

– На, это твой диск, спасибо, прога пригодилась. А это – сайт.

Глаза Федора округлились, на лбу появилась недоуменная складка, брови поползли вверх.

– Что это?

– Сайт, но как он сделан, я не знаю. Ты разбираешься, сможешь объяснить, если что.

– А ты?

– У меня еще есть.

– Спасибо!

Раздался голос преподавателя английского, приглашавшего всех разместиться в аудитории и начать экзамен.

– Удачи! – пожелала она ему и отправилась к части группы, ожидающей сдачи информатики.

Все поочередно запускали принесенные сайты, отвечали на какие-то вопросы, выполняли дополнительные задания и с неизменно положительными результатами покидали аудиторию. Кирино мрачно-поэтическое творение на удивление прилично себя показало, почти ничего не сбросив и не потеряв в работе. Экзамен благополучно был сдан, и пришло время следующего. Как ею сдавался английский, было совершенно непонятно. Туман разлился в мозгах, и волна эйфории вынесла ее уже в конце процедуры, когда за прозрачными стенами аудитории появился Федор, кивающий ей и поднимающий большой палец вверх. Сердце готово было выскочить из груди, легких не хватало для вдоха, результаты экзаменов казались чем-то второстепенным и ненужным. Когда она вышла из класса, он ждал ее.

– Ну как, сдала?

– Да. А ты?

– Сайт про кактус – это круто. Тетка сказала, что не ожидала от меня такой позитивной темы. Сдал, спасибо тебе! И английский тоже, хотя и стыдно было. Ты к метро?

– Да, пойдем.

Гремя тяжелыми подошвами, они спустились на набережную Фонтанки, забрызганную солнечными пятнами на разогретом весенним солнцем граните. Шум моторов, крики туристов, зазывалы на прогулки по рекам и каналам, гул, долетающий с Аничкова моста, – все это вобрало две странные фигуры, на которые бытие внезапно вылило огромную порцию счастья. Жизнь на вдохе открывалась необозримой перспективой всего и сразу, и вдох этот не умещался в грудной клетке.

Федор на ходу достал пачку сигарет и закурил, стараясь выдыхать в сторону и отгоняя от Киры дым ладонью.

Когда сигарета потухла, он щелчком, будто давая щелбан, отправил окурок в воздух. Реакция последовала незамедлительно:

– Ты чего мусоришь? – ее брови гневно взметнулись вверх.

– Так урн же нет, – развел руками Федор. – А окурок куда? Съесть? – он постарался перевести ситуацию в шутку.

– Идеально. И вообще, курить – здоровью вредить, – подняла она вверх указательный палец.

Они шли по Невскому в ногу, и с этого момента ничто не имело значения. Они вместе. И впереди у них пять лет совместной учебы. Да и какая разница, что там впереди, для чего это завтра, если здесь и сейчас он идет рядом с ней, о чем-то шутит, улыбается?

– Слушай, а ты не дашь свой телефон?

– Телефон не дам, номер продиктовать могу. В мобильном не уверена, лучше ты свой скажи.

– Не помню его, я же себе не звоню.

– Резонно. Если ошибусь – не обессудь. Пиши.

Они спустились в метро и, попрощавшись, разбежались по разным веткам.

Утро следующего дня началось с ожидания звонка. Еще одна майская пятница неистовым солнцем вливалась в окно вместе с чириканьем птиц, звуком моторов и какой-то человечьей возни. Подступало удивительное чувство готового сбыться счастья, предчувствия, граничащего с уверенностью, что все будет хорошо. Школьные и домашние дела занимали ее в это время меньше всего на свете, мучило только колючее ожидание звонка от него. Уже четырежды она выходила гулять с собакой, но каждый раз, боясь пропустить звонок, быстро возвращалась, несколько раз за день она сажала себя за подготовку к выпускным экзаменам, но тут же отвлекалась на мысли о Федоре, на воспоминания о вчерашнем дне – и занятия не удавались. Это ожидание походило на то, как будто в душу влили шипящую минералку, и внутри от этого все приятно щиплет и зудит. Чем бы то ни было заниматься в таком состоянии было совершенно невозможно, мозг не мог сосредоточиться ни на чем, кроме как на предвкушении встречи. Оставалось только думать о том, как это произойдет, куда они пойдут и что будут делать. С этими бесполезными мыслями она совершила заплыв в ванную, дабы привести себя в порядок. Но даже банные процедуры не задались; рассеянность достигла своего апогея, в результате, брея ногу, она порезалась. Станок дрогнул в руке, диагонально развернувшись, скользнул по колену, и по коже поползла красная змейка. Боль вернула реальность. Кира плеснула водой на порез, но змейка только ускорила свое движение, тревожно и суетно растворяясь в потоке, убегающем в слив. За дверью раздался резкий звонок телефона. Наматывая на себя полотенце и чертыхаясь, она босиком выбежала из ванной на кухню, к визгливому советскому аппарату с вращающимся диском и черным витым проводом, вечно перекрученным во время долгих бесед.