– Я никогда не знал как назвать этот процесс рисования пальцем на стекле, а это – сенсор!

Она наблюдала слегка восторженно и сияли её глаза. Он вернулся за стол, улыбнулся, хотел брутально, но получился совместный хохот!

– Давай ещё по одной.

Он наполнил стакан. Она определённо расслабилась, да и Марк тоже. Справа от него стояла тумбочка с граммофоном, он повернулся к нему, завел и встал с места. Обошёл стол и встал сзади Хелен, взял двумя руками спинку стула и, наклонившись, сказал на ушко:

– Хелен, пойдём, потанцуем. Настроение было отличное у обоих.

– Почему бы и нет, – сказала она. И он с учтивостью джентльмена помог ей встать, посмотрел прямо в её зелёные глаза и сказал, что это медленный танец. Пока граммофон шуршал пустыми полосками, и иголка никак не могла добраться до музыки, они кружились в тишине, спокойно, без музыки, даже шум от вечернего базара затих, ничего абсолютно – все исчезли… Марк с Хелен были одни в целом городе и в целом мире!

– Ты знаешь, я когда была маленькая, то представляла эту картину, как я со своим принцем танцую без музыки…, сказала она и голову положила на плечо Марка, а он пытался придумать, что бы ещё сделать, чтобы угодить ей, но вскоре бросил мысли всякие просто вдыхал аромат её необычайно-красивых волос, и сердце у него билось так, как- будто это было не его, а другое сердце. Оно как мотылёк в стеклянной банке с закрытой крышкой, всё трепыхалось, билось о стенки, но никак не могло вырваться из этой стеклянной тюрьмы. Он чувствовал, что его, как ему казалось раньше, насыщенная жизнь теперь покажется очень спокойной.

– Она – бомба, которая рано или поздно взорвётся, – думал он, но и чувствовал, что без неё был ровно на половину человеком…

Иголка дошла до полосы со звуком, и музыка окутала всё своей приятной мелодией.

Они, обнявшись, медленно танцевали, как будто были уже давно влюблены и после долгих лет разлуки встретились. В один момент они посмотрели друг на друга и – непроизвольный, страстный поцелуй, безудержный, жадный, жаркий… Через мгновение их пальцы были друг у друга в волосах, теперь и граммофона не слышно было. Всё замерло окончательно, чтобы заработать по-новому, непривычно ни для него, ни для неё. Они растворялись друг в друге, сливались в одно целое…

И вот омут постепенно рассеивается как туман, и вокруг всё проявляется: разбросанные вещи, одежда, бутылка, они на полу… Дом выглядел так, как будто их ограбили слегка.

Он протянул руку, взял рукав костюма, который лежал рядом и подтащил ближе к себе. Достав из кармана сигареты, Марк чиркнул последнюю спичку и закурил.

Хелен спросила: « О чём ты думаешь, Марк?» Он хотел сказать, что ни о чём, но мысль мелькнула.

– Думаю одну проблему мы случайно с тобою решили. Это что за проблема? – недоуменно спросила она.

– Я всё думал, где ты будешь спать? В гостинице на кушетке или на моем месте – на удобной кровати, – сказал Марк и стряхнул пепел от сигареты в коробку от спичек.

– А ты о чём думаешь? – с приятным настроением спросил он и всё смотрел на потолок, но боковое зрение радовало больше всего на свете.

– Я думаю, стоило тебе коснуться меня и все замолкло вокруг, осталось только биение наших сердец в чарующей тишине, – ответила она.

– Да.. Хоть и странно звучит, но эту тишину я тоже услышал.

Он встал, и протянув руку, помог ей встать. Они молчали. За них говорили их глаза, брови, слабо выраженные жесты. Она повернулась в сторону ванной комнаты, и ему сразу бросилось в глаза, что на спине у неё были татуировки – два небольших слоника, смотрящих друг на друга с поднятыми хоботами и с длинными тонкими ножками до талии. Марк раньше не видел подобное, и, чем дальше она отдалялась от него, тем больше эти слоники казались крыльями ангела без оперения. Она ходила очень грациозно и даже то, что сорочку она держала за край рукава и волочила за собою, это тоже придавало ей неземную красоту. Он сел за стол, откинулся на кресле и впервые не думал ни о чем.. Услышав как включился душ, и он вдруг понял, что она вошла в его жизнь навсегда и эти перемены определённо его радовали.