– Вчера?

– Да! И погода была ясная! – сказала она, – но сегодня рано утром я хотела осмотреть должным образом то место, как ослепительный второй разряд, отправил меня сюда. Она посмотрела наверх, с надеждой, что небо снова вернет её домой. Но небо было глухо к её мольбам. Из посторонних звуков были только шум кукурузного поля, изредка проезжающие мимо повозки, одна из которых потом послужила транспортом до дома, и прерывистое звучание сверчков, чем-то похожие на SOS. И яркие лучи летнего знойного солнца беспощадно обнажали теперешнюю действительность.

Дорога привела к дому Марка. Её странный день стал ещё абсурднее, когда Марк открыл комнату, где в углу стоял большой чёрный ворон. Он распахнул крылья при виде гостей. Хелен жутко испугалась

– Тише, Симон! Что за манеры! Разве так встречают гостей? – воскликнул Марк и немного театрально, но не теряя достоинства, представил их друг другу.. Девушка опустила сумку, и та упала на деревянный пол. Хелен посмотрела на Марка. Если бы она молчала, то её глаза, брови, лёгкое вопросительное покачивание головой означало бы: «Чего дальше ей ждать?»

– А можно мне в ванну? – лишь проговорила она.

– Разумеется, проговорил Марк и проводил её в ванную комнату. Его волнение проявлялось в его тщательном инструктаже. Он показал что, где и как работает, что вот по этой медной трубе идёт уже достаточно тёплая вода с крыши, где стоит тара с водой под лучами солнца, чтобы комфортно было мыться. Показал мыло…

– …а где шампунь и бальзам? – спросила она, упомянув что-то ещё.

– Хелен, ты давай мойся тут тем что есть, а потом мы с тобою купим тебе что хочешь. Я пойду, накрою нам стол. Ты голодна, наверное. А, да, ещё тут на полке есть чистые полотенца. Он вышел и пошёл на кухню, разобрал пакеты с продуктами и аккуратно выложил всё на стол. Достал из хлебницы хлеб, порезал помидоры, огурцы, зелень, нарезал колбасу неровными кусками, это всё разложил по тарелкам и отнес в гостиную. Из напитков оставались лишь вишневый компот и дорогой виски, и то для вымачивания пробок. Это было завершающим аккордом его кулинарных способностей. Рядом положил газету вчерашнюю так, чтобы она сразу бросилась в глаза Хелен. Потом он начал ходить по комнате, глядя на пол, и ноги ставил так, чтобы не попадать туда, где стыкуются дощечки, ходил кругами, размышлял: «Что же мне сделать, чтобы ей было комфортно?».

Вспомнив о том, что ей надо бы переодеться, он решил спросить.

– Я могу предложить из моих одежд что-то, пока твои вещи сушатся, сейчас принесу тебе сорочку! – крикнул он достаточно громко, чтобы было слышно сквозь шум воды. Она приоткрыла дверь, тем самым выразив согласие, а он, спрятав глаза, протянул ей одежду, и через пару минут она вышла с полотенцем на голове, в белой сорочке на мокрое тело. Боже, какая она красивая… Но Марк ничего не говорил ей, чтобы не смущать. Она села и сразу – за газету, а он всё ещё пытался удержать картинку её фигуры и еле прикрытые ножки. Он млел от восторга. Взял её руки через стол под предлогом молитвы о хлебе насущном и, как прикоснулся – опять это чувство родное, что он уже видел и не только видел, а любил её…

Он неохотно отпустил её руки после первой в своей жизни подобной молитвы, пожелав приятного аппетита. Марк кушал и размышлял о том, как правильно проявить интерес и начать беседу. И, решив, что всё гениальное просто, он нарушил тишину.

– Ну, Хелен, расскажи что с тобою было? Может мы найдём какое-то логическое объяснение. Но для начала, если ты не против, налью-ка я нам виски. Ты сильно взволнована.

– Мне со льдом, пожалуйста, – сказала Хелен. Марк налил в граненые стаканы спиртное.