– Так, ребята, – крикнул он, – все с поля, кроме игроков. Приказ генерала: еще одна подобная выходка, и матч будет отменен, а виновные – призваны к порядку. Шевелитесь! – Толпа на поле стала редеть, многие уходили хромая, особенно пострадавших соратники относили на руках. – Теперь, мистер судья, засчитывается этот гол или нет?

– Ну-у, капитан, и да и нет, видите ли…

– Гол или нет?

Настала гнетущая тишина. Ланкчерч понимал: что бы он сейчас ни ответил, он будет неправ. Он решил, что лучше сказать правду:

– Гол в пользу флота!

Посреди криков одобрения и протеста, угроз, сыпавшихся с обеих сторон, Паллидар прошагал назад, высокий и очень довольный собой.

– О, Сеттри, какая храбрость! – произнесла Анжелика с таким явным одобрением, что Марлоу и остальные едва не умерли от ревности.

– Неплохо сработанно, старина, – выдавил из себя Марлоу, когда игра-драка возобновилась с прежним пылом под радостные крики, быстро утонувшие в негодующем свисте, ругательствах и воплях «долой».

– Отличная игра, Томас, а, что скажете? – произнес сэр Уильям.

– Ясно, как день, что никакого гола не было, этот судья просто…

– Чепуха! Ставлю пять гиней на то, что флот победит.

Красная шея генерала побагровела еще больше, это доставило сэру Уильяму удовольствие и помогло ему забыть о своем скверном настроении. В Поселении и Пьяном Городе одни лишь нескончаемые ссоры, не прекращается поток раздражающих писем и жалоб от бакуфу и таможенников, и он еще не забыл, как глупо вел себя генерал во время недавних беспорядков.

В добавление ко всем этим горестям с последней почтой он получил еще одну порцию тревожных новостей и прогнозов из министерства: ожидалось, что недостаточная финансовая поддержка со стороны парламента повлечет за собой крупные сокращения в дипломатическом корпусе «даже хотя сундуки империи и ломятся от богатств, в этом году прибавки к жалованью не будет. Американская война обещает быть самой кровопролитной в истории из-за недавно изобретенных снарядов, латунных патронов, ружей и пушек, заряжающихся с казенной части, и пулеметов: после поражения северян у Шайло и во втором сражении у Булл-Рана теперь ожидается, что войну выиграют конфедераты, большинство «сведущих умов» в Сити уже списали президента Линкольна со счетов как человека слабого и недалекого, однако, дорогой Вилли, политика Ее Величества остается неизменной: поддерживать обе стороны, не высовываться и, черт подери, не дать втянуть себя в эту бойню…»

Новости из Европы были столь же безрадостны: русские казаки снова вырезали в Варшаве тысячи поляков, протестовавших против русского господства; князь фон Бисмарк стал министром-президентом Пруссии и, по слухам, готовился к войне против Франции, которая не оставила попыток расширить свои владения; Австро-Венгрия и Россия вновь балансировали на грани войны; новые неизбежные стычки на Балканах…

И так далее, и так далее, до тошноты, угрюмо подумал сэр Уильям. Ничего не меняется! И будь я проклят, если действительно верю в то, что бакуфу сдержат данные нам обещания, а сие означает, что мне придется показать здесь флаг. Придется преподать япошкам урок, они должны усвоить, что обещание есть обещание, если оно дается британскому радже, клянусь Богом; да и Сергееву, Сератару и остальным не мешает напомнить о том же.

Обстрелять Эдо было бы самым простым и легким решением, это быстро привело бы их в чувство. Правда, есть еще Кеттерер – возможно, он переменится, когда под грохот пушек и барабанный бой войдет в книги по истории. Брр! Надеяться на это…

– Да вы, сэр Уильям, не на пенни, а на целый рубль задумались, – с улыбкой произнес граф Сергеев и протянул ему плоскую серебряную фляжку с золотым фамильным гербом. – Водка помогает мыслям.