Может и махнет рукой, смирившись с потерей еще одной боевой единицы, или напротив, теперь с особенным вниманием будет относиться к судьбе каждого бойца. В этом заключалось доселе незнакомое мне обстоятельство. Раньше мне нужно было самому принимать решения, и нести ответственность за чужие жизни. А теперь я ничего не решал, поэтому мог с чистой совестью завалиться на нагретом солнцем гранитном утесе, и, закурив, сбросить тягостное напряженье боя.

Звуки перестрелки откатывались все дальше в сторону плато, предоставив мне возможность предаться раздумьями относительно своей дальнейшей судьбы. Раньше все как-то не до этого было. Оставшись в живых разве что чудом, строить далеко идущих планов в голову попросту не приходило. Тем более что первый же пункт всех возможных вариантов – побег, с большой степенью вероятности грозил стать его окончанием. Ведь если кого и можно назвать спецназовцами, так это моих теперешних соратников. Поэтому бегать от них по пустыне, представлялось крайне бесперспективным занятием.

А теперь я уже предвкушал вариант, если Аслан-Бек будет вынужден меня оставить, тем самым разрывая условия нашего контракта. Поэтому сейчас я просчитывал все возможные варианты, как после ухода отряда можно будет быстро спуститься, желательно до того момента, когда здесь появятся америкосы. Даже по сравнению с моим теперешним положением, угодить в Гуантанамо представлялось не самой радужной перспективой. Особенно, если застанут на скале, с которой были уничтожены все их пулеметные расчеты. Я думаю, объяснять тогда что-то будет просто бесполезно, лучше прикинуться немым, а еще лучше – невменяемым. Только тут уже нужен особый талант, и я не уверен, что владею им в полной мере.

А значит, валить нужно будет как можно резче, и я набрасывал варианты, как лучшим образом справиться с этой задачей. Что и говорить, будь у меня веревка, проблема преодолеть особо коварные места на спуске не стояла так остро. Но ведь можно использовать что есть. И речь не только о ремне с пулемета, длинна которого не превышает полтора метра, существуют и скрытые резервы. Как говорится, у доброго мужика и бычий хвост – веревка. Ну а тем более три пулеметные ленты, которые по длине в комплексе легко перекрывали каждый из двух опасных участков. Ну а уж как устроить, чтобы всю эту связку сдергивать, находясь в ее нижней точке – это уже дело техники.

Стрельба вскоре окончательно прекратилась, а после началось триумфальное возвращение моих соратников. Причем, чтобы понять это, смотреть вниз не требовалось. Ввиду того, что на вершинах начали появляться мои однополчане, забравшись туда по веревкам, которые протянули туда их предыдущие обитатели. Но прежде чем начать хозяйничать на покинутых позициях, они предпочитали окончательно убедиться, что я их узнал. За всем происходящим я бесстрастно взирал все с того же гранитного лежбища, в ответ на их ликующие крики вальяжно приветствуя поднятой рукой.

Но вдруг происходящее на вершине одной из скал заставило меня враз растерять свой богемный пафос. Оказавшись наверху, бойцы не считали лишним поделиться со мной радостью от одержанной победы. Но в поведении этого воина читалось, что он хочет сообщить мне что-то важное, более того, пытаясь мне это показать. Конечно, с биноклем разглядеть предмет в руках товарища было значительно проще, потому как эта скала находилась на приличном удалении. Тем не менее, даже не особо всматриваясь, я понял, что это такое, и почему соратник пытался продемонстрировать мне этот предмет.

Одно можно было сказать точно – все, что я тут себе нафантазировал, отправлялось прямиком псу под хвост. Напоминая арбалет, оружие в руках боевика заканчивалось компактной “кошкой”, явно из какого-то прочного металла. Гребанные пиндосы, и здесь не могли без шпаргалки обойтись. Я-то думал, что они вершины по “чесноку” штурмовали, с молотками, клиньями и прочей романтикой. А они предпочли использовать достижения современных технологий, способной в разы облегчить путь к намеченной цели.