Многие курсанты приобретали в училище плохие привычки. Кто-то начал курить, кто-то начал пить, а кто-то напропалую гулял с местными петергофскими девушками.

Вечером после возвращения из увольнения многие курсанты хвастались перед другими своими «подвигами» на любовном фронте.

В темноте кубрика они собирались в уголке и, поедая съестные припасы, принесенные из увольнения от любвеобильных мам и бабушек, делились впечатлениями.

– Мне мама пять пачек «примы» купила! – хвастался один, – теперь хоть обкурись.

– А мы с Федей сегодня бутылку водки в сорокодверке на двоих жахнули (кафе в Петергофском парке) и ни в одном глазу. Мимо дежурного прошли, как штыки – ровненько и красиво. Дежурный по роте тоже ничего не заметил! – хвастался другой, умышленно сильно дыша на всех небольшим перегаром.

– А я сегодня в парке одну лапочку так натянул, что до сих пор яйца болят! – хвастался третий.

И все с уважением слушали его.

Для Алексея Морозова такие разговоры были интересны. Если он курить и пить не начал по принципиальным соображениям, то разговоры о девушках его весьма волновали.

– А если она забеременеет? – спросил он тихо хвастуна-ловеласа.

– И что? – ответил тот высокомерным тоном, – она сама дала. Пусть сама и отвечает. Есть известный абортарий. Пусть идет и если не умеет предохраняться, отвечает по полной.

– Но это же твой ребенок! Твоя кровь! Как так можно рассуждать? – удивился Алексей.

– И что? Я же ей не говорил, что люблю, не предлагал руку и сердце, не обещал жениться. Пусть сама и выпутывается. Местные бабы знаешь какие ушлые, чтобы курсанта под венец повести? Что только не сделают ради этого!

– Но это же нечестно по отношению к ней, к ее родителям, к будущему ребенку! – настаивал на своем Алексей.

– Ты, Морозов, пойди молоко маменькино с губ сотри, а потом приходи к старшим товарищам солидные разговоры вести! – снисходительно заметил другой курсант, – не мешай старшим взрослые разговоры разговаривать. Иди спать! Я скоро приду и тебе сейчас колыбельную спою.

И все дружно рассмеялись.

Алексей, сильно покраснев, пошел к своей койке, нащупывая руками в темноте дорогу.

– Хватит бродить здесь, как слон! Все люди спят, а этот бродит и людей будит! – раздалось с одной койки, которую Алексей ненароком задел.

«Вот уж, действительно, не надо лезть в чужие разговоры, – думал он, нащупав темноте свою спасительную койку, – но как можно хвататься своей подлостью?»

– Это ты, Морозов? – тихо спросил со своей койки старшина 2 статьи Бочкарев.

– Так точно, товарищ старшина! Я из умывальника! – доложил Алексей.

– Умываться надо до отбоя! – поучительно заметил старшина и, смачно и громко зевнув, отвернулся к переборке (стенке).

Алексей откинул одеяло и лег. Пружины койки заскрипели, приняв его тело. На соседней койке спал его приятель Мишка Коростылев.

– Ты где был? – тихо спросил вполголоса тот, когда Алексей улёгся.

Алексей подвинулся к нему и так же тихо ответил на ухо:

– Там с увольнения Валерка Абросимов пришел. Рассказывал, как он девушку трахнул. Представляешь?

– Представляю! – ответил Коростылев. – и что здесь такого?

– Ну как что? – разгорячился Алексей, – а если она забеременеет? Что тогда?

– Ну забеременеет и забеременеет. И что? Тебя это почему волнует? Не ты же забеременеешь? Пусть Валерку и волнует! – ответил с усмешкой Коростылев.

– Ну как ты не понимаешь? Это же нечестно по отношению к ней, к ее семье! – продолжал горячиться Алексей.

– Э-э-э, да ты? друг Леха, сам ничего не понимаешь! – после некоторого раздумья прошептал Мишка, – надо над тобой шефство брать. Учить надо обращению с женским полом. А то ты совсем профан, как я посмотрю. Понимаешь, брат, если она не хочет – она и не даст тебе! Хотя есть кто и ломается, но потом дает. Поломается немного, а сама не обижается и не уходит, а старается все сделать, чтобы ты настоял и стал виноватым и должным. Так многие девушки поступают. А если хочет, то она сама тебе дает, а, значит, тоже виновата. Понимаешь, брат, у них, у баб совсем другая психология. Их задача проста до безобразия: им надо поймать тебя за член, а на нем притащить под венец. И многие делают это в Петергофе весьма замечательно. Вот одна, мне рассказывали третьекурсники, затащила курсанта к себе домой, напоила вином, а потом в постель, а родители в соседней комнате ждут. Только он на нее залез, а они тут как тут, как будто только вернулись откуда-то. И к постели быстро с караваем и солью: «Совет вам и любовь молодые! Когда свадьба?»