– Не надо! Не надо! Вольно, полковник! Вернее, капитан, э-э-э, какого у вас там ранга. Все! Спасибо! – он махнул рукой и добавил еще что-то явно непечатное.

Скорее всего, он устал не меньше курсантов.

– Вольно!

– Вольно! – скомандован командир батальона. – К ноге!

Глухо и единым стуком хлопнули карабины о бессловесную брусчатку.

Строй замер в ожидании резолюции.

То, что часть прожекторов уже погасли, настраивало курсантов на хороший лад.

Генерал-полковник прошелся вдоль строя в одну сторону, потом в другую. Видимо, думал, что сказать. Затем вышел к середине нашего строя, снял фуражку и платком вытер околыш ее внутри.

Несмотря на довольно прохладную погоду, всем было жарко. Курсанты молча ждали резолюции. Казалось, что они сделали все, что могли, и лучше пройти уже не смогут. Так же напряженно ждали резолюции высшего командования и офицеры, вглядывавшиеся в темноте внимательно в лицо генерала.

Генерал-полковник нахлобучил одной рукой на голову фуражку-аэродром и улыбнулся, а затем, выждав небольшую паузу, внезапно сказал:

– А что, моряки, вот так бы и надо было сразу! Извините, не знал, что вам надо было просто отлить, а потом лишь маршировать. Непростые вы ребята! Сложно оказалось с вами, не то, что с нашими армейскими!

Лица курсантов стали непроизвольно растягиваться в улыбках. Генерал усмехнулся, а затем сразу посерьезнел, приложил руку к фуражке и громко произнес:

– Благодарю за службу, товарищи моряки!

Курсанты сразу подтянулись и дружно и громко рявкнули:

– Служим Советскому Союзу!

До Алексея опять донеся от генерала запах хорошего коньяка. Видимо, он снова погрелся на Мавзолее.

Какое-то время генерал молчал и просто проходил вдоль строя и рассматривал молодые и довольные лица курсантов, а затем, поравнявшись с краем строя, повернулся к начавшему улыбаться адмиралу и жестко и громко приказал:

– Всех в казарму! Отдыхать! На сегодня – все! Разрешаю всем спать до обеда! Вот так! – добавил он по-простому и потер руки в коричневых кожаных перчатках.

Адмирал скомандовал:

– Смирно! На плечо!

Курсанты дружно вскинули карабины на левую руку.

– Ведите! – скомандовал генерал и, повернувшись, пошел быстрым шагом к мавзолею.

– Шагом! Арш! – донеслась команда.

Громко, цокая металлическими набойками ботинок и подковками по брусчатке, курсанты строем зашагали, отбивая шагами, за Храм Василия Блаженного батальон за батальоном, туда, где ждали машины.

– Левой, левой, левой! – доносились команды командиров батальонов.

Алексей, поворачивая, заметил, как генерал-полковник остановился, как-то посмотрел в сторону уходящего морского полка и внезапно отдал честь. После этого повернулся и направился к ожидавшей его у Мавзолея легковой машине.

За ним, увеличивая шаги, тянулась его свита.

В голову Алексея приходили смешные мысли: «А, может, генерал тоже хотел, так же как курсанты весело подбежать к Кремлевской стене и …»

Отбивая четко шаг своими подковками и ромбами под подошвами, выбивая искры из брусчатки, отчетливо видимые в свежем ночном апрельском воздухе, курсанты почти бегом, ускоряя шаг, неслись по Васильевскому спуску к ожидавшим машинам.

«Вперед в Тушино, на наш бульвар Свободы к нашим теплым койкам, которые уже давно ждут нас!» – мелькнула у Алексея предательская мысль, и только теперь он почувствовал, как устал и как хочется спать.

– Покурить бы! – прошептал мечтательно маршировавший рядом с Алексеем сосед.

За Храмом Василия Блаженного курсантов ждали который час машины, вокруг которых прыгали, видимо, проклинавшие курсантов водители.

А где-то там, в Тушино, на бульваре Свободы, курсантов ждали теплые казармы и койки.