– Но наши мамы, бабушки, сестры … Они же не такие? – на глазах Алексея выступили слезы, – а как же любовь? Может, они на танцы приходят просто потанцевать, а не замуж?

– Не смеши мои ботинки, Лёха! Любовь – морковь. Все они такие, – усмехнулся Мишка, – только в разной степени. Их задача нас окрутить и женить на себе. Иначе зачем на танцы приходить? Слушай более опытного дядьку. Какой, никакой у меня опыт все же есть уже. А наша задача мужская. не поддаться. Вот основа взаимоотношений мужчины и женщины.

– Какого дядьку? Какой опыт? – спросил Алексей. – У тебя что, была любовь с девушками? Расскажи!

Только Мишка собрался рассказывать, сел, заскрипев пружинами койки, как раздался скрипучий голос старшины:

– Коростылев, Морозов! По одному наряду на работу за болтовню после отбоя! Немедленно отвернулись друг от друга и спать! Если что еще услышу, то пойдете с расходным подразделением сегодня картошку чистить до утра.

– Лешка, пошел ты на фиг со своими девками и любовью! – тихо прошептал Мишка и отвернулся от Алексея.

«Нет, здесь что-то не так. Мишка все же неправ! – подумал Алексей и отвернулся от Мишки в другую сторону, – любовь есть. А как без нее можно?»

– Не слышу ответа! – зло прогудел со своей койки Бочкарев.

– Есть один наряд на работу за болтовню после отбоя! – ответил Миша Коростылев, сев на койке.

– Есть один наряд на работу за болтовню после отбоя! – ответил Алексей, тоже сев на койке.

– Вот так-то лучше! А то разболтались и спать никому не дают! – удовлетворенно ответил Бочкарев и отвернулся в переборке.

Через минуту от его койки раздалось ровное сопение.

Наступил май месяц. Парки Петергофа и окрестностей окрасились зеленью. Появились многочисленные туристы. А петергофские девушки сняли весенние колготки и чулки, подняли высоту своих и без того коротких мини юбок и смущали, проходя по улице Коминтерна, работающих на уборке внешнего объекта курсантов 1-ого курса.

Мишка – наставник Алексея – не хотел быть аскетом. Все же гормоны давали свое и он, как и другие курсанты, наблюдал, внутренне вздыхая, за проходившими мимо недоступными девушками, которые, видя на себе внимание и взгляды, выступали, вроде отвернувшись в другую сторону, но чувствуя на себе раздевающие их призывные взгляды курсантов.

– Ты, Леха, смотри, какая «пава» пошла! Я бы не прочь ее … на часок в уголок затащить! – с восторгом говорил Мишка Коростылев Лешке, метущему большой метлой мусор вдоль бордюра.

Алексей ничего не отвечал, но и не мог сказать самому себе, что проходившие мимо девушки не производят на него впечатление. Задевали и его. Но он представить себе не мог, что одна из этих красавиц станет его. Его любовью, его женой, его самым близким человеком. По-другому он думать в силу своего воспитания не мог.

– Зуб даю, что у этой красотки в красной юбочке ничего под юбкой нет! – громко говорил признанный ловелас Валерка Абросимов, по его словам, уже перепробовавшего всех девушек в Новом Петергофе и теперь собирающегося продолжить свои любовные изыскания в Старом Петергофе и Рамбове (Ораниенбауме-Ломоносове).

– А ты проверь! Есть или нет? – задорно отвечала ему девушка и, подняв голову, громко цокая по асфальту каблучками, удалилась по направлению к научно-исследовательскому институту, примыкавшему к ВВМУРЭ.

– Эх! Такая девка и не моя! – с восторгом проворчал Мишка Коростылев, с удвоенной силой начиная нагружать в тачку мусор.

– Как она может так говорить? Она же, наверное, комсомолка? – фыркал Алексей.

Мишка усмехнулся.

– Ты знаешь, что даже партийные бабы говорят и делают и не так. А ты комсомолка? Надо над тобой шефство брать и делать из тебя настоящего мужчину. Пора, наверное. Тебе когда восемнадцать стукнет?