Первый вариант мне нравился больше, но до него мне еще только предстояло дослужиться – и в прямом, и в переносном смысле.

– Впрочем, не будем о грустном, – снова заговорил Мещерский. – Как вам понравилась церемония награждения?

А вот этот вопрос определенно был с подвохом. Сравнивать мне, конечно же, было не с чем, и по вполне очевидным причинам медали вручались без помпы и чуть ли не тайно, однако старика наверняка интересовало вовсе не это.

– Полагаю, именно так и должны выглядеть церемонии… Впрочем, одна деталь меня все же заинтриговала. – Я развернулся и неторопливо зашагал по галерее в сторону центрального вестибюля. – Однако не уверен, что нам стоит говорить об этом здесь, ваше сиятельство. В таком месте у каждой колонны могут быть глаза и уши.

Мещерский молча кивнул и последовал за мной. Дожидаться товарищей, очевидно, смысла уже не было, как и им меня, так что его светлость любезно предложил подвезти меня до Корпуса.

– Ее высочество изъявила желание наградить нас с товарищами лично, – продолжил я, когда рослые фигуры в темно-красных мундирах, дежурившие у входа со стороны набережной, остались позади, – и как будто была не против задержаться в нашей компании. Однако его сиятельство Николай Ильич поспешил напомнить, что у нее еще много дел, и весьма срочных.

– Как я и ожидал… Вы позволите, Владимир Федорович?

Мещерский оперся на мою руку и, прихрамывая, спустился по ступенькам к набережной, где нас уже ожидал автомобиль. На этот раз не лимузин, а попроще – здоровенный темно-синий седан немецкой марки. Разумеется, представительского класса и в запредельно крутой комплектации, как подобает личному транспорту титулованного аристократа. Брони в дверцах, судя по весу, как будто не имелось, но Конструкты я почувствовал: над железом явно поработали Конфигураторы.

Куда больше смены авто меня удивило, что внутри никого не было: учтиво открыв мне дверцу, Мещерский неторопливо обошел капот и сам уселся за руль. И если старику вдруг не приспичило вспомнить молодость и погонять по городу на моторе в неполные пять сотен лошадиных сил, содержание нашей беседы он не мог доверить даже собственному водителю, скрытому за звуконепроницаемой шторкой.

– Морозов оберегает свой главный актив. – Мещерский коснулся ладонью лапки КПП, и машина тронулась. – И не только от убийц. Как вы понимаете, в его интересах сейчас не подпускать к Елизавете никого. Особенно тех, кто может ненароком иметь собственное мнение по поводу происходящего.

– Меня? – усмехнулся я. – Или вас?

– Нас обоих. В том числе, – невозмутимо отозвался Мещерский. – Сейчас многие пытаются заполучить хоть крупицу внимания ее высочества, и им есть что предложить взамен. А его сиятельство не любит делиться.

– Он все равно не сможет держать взаперти наследницу рода… Долго – не сможет.

– И именно поэтому Морозов постарается ускорить помолвку Елизаветы и своего сына. – Мещерский щелкнул рычажком под рулем и свернул направо к памятнику Суворову. – И, полагаю, сразу же после нее проведет коронацию.

Чего-то такого и следовало ожидать. Даже день промедления так или иначе играл на руку врагам, а Морозов уже продемонстрировал всем, чего он хочет, – и откладывать исполнение планов в долгий ящик наверняка не собирался. Правда, во всей этой незамысловатой и надежной схеме было слабое место, о котором старик по определению не мог забыть. И уж тем более не мог не знать.

– Впрочем, все изрядно осложняется тем, что ее высочество фактически не имеет права на корону. – Мещерский будто прочитал мои мысли. – В соответствии с…

– С актом о престолонаследии, который император Павел Первый обнародовал в одна тысяча семьсот девяносто седьмом, – закончил я.