– Верно. Вы на удивление хорошо знаете историю, друг мой.

– Полагаю, в данном случае речь идет вовсе не о ней, ваше сиятельство. Акт, разумеется, пережил около дюжины редакций и дополнений, однако его так и не упразднили. – Я на мгновение задумался. – Если мне не изменяет память, с тех самых пор на российском престоле не было ни одной женщины. Принцип австрийского первородства подразумевает наследника мужского пола. И лишь в случае полного отсутствия таковых… Одним словом, у Елизаветы немногим больше законных прав получить трон, чем у нас с вами.

– Морозову бы такие слова определенно не понравились, – усмехнулся Мещерский. – Однако вы правы.

– Не уверен, что даже Морозову хватит наглости переписывать закон в угоду своим интересам… Впрочем, на его месте я бы не стеснялся. В конце концов, именно так и меняются правящие династии.

– Иногда я забываю, что вам всего восемнадцать. – Мещерский рукавом вытер пот со лба. – Удивительно слышать столь зрелые суждения от…

– Курсанта? – Я с улыбкой поправил воротник кителя. – Нет, ваше сиятельство, удивляться тут нечему. Я, как вы верно заметили, просто хорошо знаю историю.

– В таком случае, вам известно, сколько раз новый правитель заходил в Зимний дворец на гвардейских штыках.

Да, о подобном я мог бы рассказать многое. Хотя бы потому, что именно это мы с братом и провернули двадцать с лишним лет назад. Штыки нам, конечно же, не понадобились, однако в целом принципы захвата власти не менялись… нет, не с Эпохи дворцовых переворотов, а, пожалуй, со времен шумерского царя Гильгамеша.

Все и всегда решает сила. Оружие, Дар, количество и, что куда важнее, качество преданных союзников. Возможность диктовать свои условия и правила игры и лишь потом уже облекать их в письменную форму. Дядюшка Николай отрекся… не то чтобы по собственной воле, однако подписанные им и будущими членами Совета документы сами по себе были безупречны.

Морозов тоже как-нибудь выкрутится – если придется.

– Может, Елизавета и женщина… девочка, – продолжил Мещерский. – И все же она – последняя из рода Романовых. И решение посадить ее на трон, пусть даже в обход акта императора Павла, найдет немало сторонников.

– Но будут и другие. – Я нащупал справа под сиденьем кнопку, и спинка с едва слышным жужжанием откинулась назад, устраивая меня поудобнее. – Как бы то ни было, вряд ли Морозов пойдет на крайние меры до того, как завершится следствие. Гибель императора, покушение на Елизавету – виновных нужно найти.

– Но сделать это будет непросто. – Мещерский перестроился в правый ряд, к повороту на Благовещенский мост. – Я не знаток внутренней кухни Третьего отделения, но почти уверен, что канцелярия нарочно затягивает расследование. Все материалы по делу засекречены так, что даже с моими возможностями… В общем, кто-то явно пытается ловить свою рыбу в мутной воде. И время играет им на руку.

– Значит, будет еще одно покушение? – догадался я. – А потом еще одно, и еще, пока…

– Вероятно. Впрочем, это не единственный способ.

– Второй претендент. – Я легонько стукнул кулаком по обтянутому светлой кожей подлокотнику. – Тот, кого поддержат противники Морозова.

– Господь милосердный, да откуда вы все это знаете?! – Мещерский нахмурился и шумно выдохнул через нос. Но тут же взял себя в руки и снова заговорил спокойным тоном: – Впрочем, сейчас это решение действительно кажется почти… почти очевидным. В Европе наверняка найдется с дюжину принцев и князей, чьим прапрапрадедом был сам Петр Великий. И заявить свои права на престол может любой.

– Вы уже знаете, кто первый в очереди?