Ларчик открывался проще некуда.

– У Каратаева долги, – тихо проговорил я и, оглядевшись по сторонам, уточнил: – Тысяч на десять. Отыграть такие не отыграешь, но есть один вариант…

Медведь, прищурившись, посмотрел на меня.

– Ты хочешь сказать… Ставки?! Капитан против нас, что ли?! Он совсем с дуба рухнул?

– Ну, рухнул, не рухнул, а план надежный, как швейцарские часы. – Я пожал плечами. – Ставить-то ему все равно на кого, только с пажами и павлонами ничего не сделаешь, а мы – вот, прямо тут. Гурам с Борей вылетели, теперь еще одного слить – и привет, кубок, считай, у красноперых.

– Вот… вот сука!

Медведь почему-то поверил сразу. То ли уже сам давно подозревал, что Каратаев не просто так истязает всю сборную вторую неделю подряд, то ли моя догадка сама по себе оказалась убедительнее некуда.

– Я ему голову оторву.

Громадная фигура поднялась с лавки и широким шагом направилась к выходу из спортзала. И мне даже пришлось чуть пробежаться, чтобы догнать разбушевавшегося хищника.

– Тихо, тихо, ваше сиятельство, – пропыхтел я, буквально повиснув на могучем плече. – Давайте хотя бы попробуем обойтись без глупостей.

– Без глупостей?! – Медведь остановился, но решимости, похоже, не утратил ни на грамм. – Да он вас с Тимуром чуть до больницы не довел!

– Ну и что? На дуэль его вызовешь? – Я потратил остатки сил, но все-таки смог усадить огромного товарища обратно на лавку. – Уймись, кому говорят! Хозяин тайги, блин…

– Дуэль? Много чести этой скотине. – Медведь сжал огромные кулачищи. – По морде надаю, и дело с концом.

– И вылетишь из Корпуса. И мы с тобой заодно – за то, что не донесли, – вздохнул я. – Нет, брат. Тут изящнее надо. Работать, так сказать, с умом.

– И что ж ты умом придумаешь?

– Ну… пока не придумал, – честно признался я. – Так что буду импровизировать.

Мысли, как избавиться от физрука раз и навсегда, уже роились в голове, но я пока не мог ухватить нужную… Впрочем, какая разница? Любая будет уж точно получше, чем бессмысленный и беспощадный мордобой.

– Ладно, как скажешь. Попробуем. – Медведь махнул рукой, остывая. – А не получится – так мы с парнями ему «темную» устроим. И ничего нам за это не будет.

– Не суетитесь, ваше сиятельство, – усмехнулся я. – Темную всегда успеем. И я даже с удовольствием поучаствую. Но пока… В общем, есть тут у меня одна мыслишка.

– Ну, давай. Дерзай, матрос. – Медведь хлопнул меня по плечу здоровенной лапищей. – На связи. Пиши, если что.

– Ваше высокоблагородие… позволите?

Дверь кабинета была полуоткрыта, но я все же постучал. Каратаева мои почти безупречные манеры, впрочем, не впечатлили. Он то ли все еще пребывал в отвратительном расположении духа, то ли действительно занимался чем-то важным. К примеру – пытался сообразить, где можно раздобыть десять тысяч имперских рублей, имея оклад чуть выше одной.

В год.

– Не позволю, – сердито буркнул Каратаев, откладывая телефон. – Вечерняя поверка через двадцать минут, курсант. Ступайте в расположение – наверняка ваше дело может подождать и до завтра.

– О нет. К сожалению, не может. – Я толкнул дверь и вошел. – И, кстати, дело вовсе не мое, а ваше.

– Что вы себе позволяете, курсант? – Каратаев отодвинул кресло от стола и начал подниматься. – Немедленно…

– Сядьте! – рявкнул я.

Как ни странно, сработало. Мои права и полномочия больше не подтверждались фельдмаршальскими жезлами на погонах – вместо них там красовалась одна-единственная лычка матроса первой статьи, однако командный голос я не утратил даже в новом теле. А сам Каратаев оказался из тех, кому подчинение старшим чинам вбито куда-то в спинной мозг, на уровень голых рефлексов. Такие всегда сначала выполняют приказ – и только потом начинают думать.