27 лет спустя, почти в воздухе, ощутимо сгущались искры надежды. В этот день, как никогда ранее, они были готовы принять свою силу и изменить мир.

Музыкальная пауза, которая ранее связывала толпу в едином ритме ожидания, внезапно отошла на второй план, уступив место осторожным, но явно неправомерным манипуляциям со звуком. Громкие колонки, на которых обычно вела речь ПТСа – Проповедник Тоталитарной Системы, вдруг стали местом, где раздались неуместные подделки голоса. Это была неугомонная игра двумя глупыми умами, решившими посмеяться над порядком звучания, и вот, гул шутки заполнил пространство, отфильтровывая напряжение, которое скапливалось в воздухе.

ПТС, задумчиво наблюдая за сценой, не мог не оценить неожиданный поворот событий. Он принял решение подыграть этому анархическому захвату, делая вид, что сам является источником этих выходок. Внутри он бушевал – за окном стоял мир, который перестал верить в очевидные истины, и он, ПТС, мучился от ярости. В его умах и машинах бурлила ненависть к хаосу, которая заполоняла разум людей, превращая их в зомби – бездумные существа, следовавшие за голосом, где комфорт, но безразличие.

Затем, в колонки вновь проник голос. Это был слабый шёпот Хронодила, что иногда занимал тот же методический микрофон, но на этот раз он тоже был под контролем. Он повторял бестолковые фразы, ставшие новыми фантомами, заполнявшими уши и души собравшихся: «Бла-бла-бла, бла, бла», – наигранное и дразнящее, как будто булыжник, летящий в мироощущение народа. И смех! Смех пробился сквозь привычные каналы противостояния, завладев сердцами даже самых вдумчивых в первых рядах. Они снова вспомнили, что значит смеяться, нашли крошечную искру человечности, которая была укрыта в сыром мраке.

ПТС, понимая всю комичность ситуации, подделал структуру ток-шоу, углубляя звук: его слова, тщательно обработанные и проработанные, начали обрастать доступными схемами. «Момент осмысления», – как будто он выкрикивал, подобно мантре. Несмотря на нагнетённое веселье в их рядах, было ясно, что эта игра надолго не останется без последствий. Разум, что греет спор о значении информации, сравнительно быстро упрощается.

Голос Хронодила вновь обращался в их души, насмехаясь: «Ваша правда – это просто игра! Как бы вы обрадовались, если бы сами себя раскритиковали, самоизменились?» Буквально на его фразах вторая волна мировосприятия плескалась, как в ванне с мутной водой.

Следующий момент взрывом пробивался к сознанию; ПТС начал бить себя по щеке, с усилием заставляя выглядеть искренним. Это было странное зрелище, ведь, по сути, он изображал сломанный механизм. Толпа, словно побежденные в битвах, обрушилась на него, как стадо разъярённых овец на пастуха. Их не интересовал его философский взгляд на структуру бытия, никто не разбирался в глубинах, здесь была лишь охота за правдой, за возможностью разорвать оковы, пусть и на мгновение.

Трещина яйца времени, разделяющая их миры, начала заполняться новой скорлупой – ментальными установками и страхами, которые слазили, словно обсидиановая рубашка с недовольного, проклятого подлинного элемента. Хронодил, понимая напряженность ситуации, стремительно сдвинулся в новое измерение. Здесь уже ждала другая реальность с неизвестными формами осмысления.

С каждым мимолетным моментом он обнаруживал, как всё теснее сплетаются взаимосвязи – заброшенные эфирные каналы формировали новую систему. Мысли, чувства, явления сливались, как плескался под воздействием ветра взрыв пузырьков на поверхности. ПТС постепенно обретал власть, но как это было возможно, когда в поле его зрения возникали параллельные миры? Эти миры, в которых его собственное отражение становилось новым экспериментатором, стремившимся изменить порядок вещей.