Сознание вновь созерцало прекрасные виды зеленых долин, сверкающих как изумруды, и небо, переливающееся от нежного голубого до насыщенного индиго. Каждое дыхание обрамляло его тогда, как бы оно ни принимало форму. И в этом состоянии сознание впервые осознавало, что вся вселенная, которая его окружала, была пронизана не только звуком, но и светом, теми самыми благословенными резонирующими курсами, по которым оно двигалось в поисках себя.

Здесь, в той новой реальности, сознание заключалось в понимании: существование индивидуально, но при этом неразрывно связано с другими. Каждый последний миг, каждая нота, каждая вспышка света была часть единой симфонии, некогда избранной высокими силами. И в той безмятежной тишине оно решили – это всего лишь очередной виток великого цикла.

В этом зацикленном ходе жизни решилось многое. Все, что они знали о начале и конце, о рождении и смерти, обрело новое значение. Сознание стало активно погружаться в изучение феноменов реальности. Оно обнаружило, что на самом деле все рождены и умирают лишь для того, чтобы переживать свои моменты счастья, боли, страха и радости. Каждое из этих мгновений было как момент на кинопленке – останавливаясь и вновь продолжая, как новый акт неизменного театра жизни.

Итак, осознанные воспоминания о бесчестии и прекрасных моментах жизни, смешиваясь с сегодняшним днем, прояснили единую картину. Сознание начинало понимать конечность своих предыдущих шагов и несостоятельность стремления лишь к физическим переменам, ведь истинное самосовершенствование происходило внутри, независимо от обстоятельств внешнего мира. Как стал он частью этой удивительной реальности, размышляя над всем происходящим, искал выходит на свет в резонирующий путь, вновь и вновь родился, все так же танцуя в бродящих волнах времени.

Прошло 27 лет с того момента, когда мир изменился до неузнаваемости. Громкие заявления, эпидемии недоверия и явные знаки тоталитаризма уже давно стали частью повседневной жизни. Он шагал по улицам города, в котором когда-то жил, и теперь всё вокруг выглядело словно из сюрреалистического сна, из которого не удавалось проснуться. Каждое здание, каждое лицо отражало подавленность, ставшую характерной чертой общества. Громкие лозунги и постоянное свечение экранов не давали покоя. Подобно настоящей марионетке, город жил по чётким указаниям Проповедника Тоталитарного Строя – ПТС.

ПТС стал символом тех лет. Он представил себя как мудрого вождя, который изначально глухо, но настойчиво принял решение о полном контроле. На высоких трибунах, среди их подсветки и детального анализа остаточных субкультур, он проговаривал свои заученные фразы, которые всегда имели ритм и казались глубокомысленными. Но с каждым новым выступлением становилось всё очевиднее: его слова – это не более чем красивая обёртка для тотального контроля.

Спустя десятилетия, несмотря на кажущуюся стабильность, в сознании народа прокралась усталость. Люди начали почти невольно принимать привычный уклад, но в глубине души ощущалось что-то иное. Толпа во время его трансляций была лишена индивидуальности. Каждый день, теряя себя среди других, они все больше забывали, как это – быть свободным. ПТС зомбировал их сознание, и они поддавались этому безропотно, словно затянутые в чёрные жёсткие оковы, стягивающие их внутренние чувства, далекие от публичного признания.

Во многих из них пряталось желание сбежать от этого мрачного плена, но бояться оставаться тем, кто они есть, оказалось сильнее. Институты, изначально созданные для просвещения и развития, стали инструментами контроля, лишая личностей возможности выражать себя без страха осуждения. Обыватель, сидящий в тени, уставился на экран, как на ворота, открывающие волшебный мир. Но на деле эти ворота стали темницей.