Я думала, что его слова разозлят меня, разожгут во мне огонь ярости и заключат мой разум в темницу пламени, но ничего из этого не случилось. Я увидела, как дергаются его зрачки на фоне светлой радужки. Его глаза походили на покрытое снегом озеро, в котором отражалось яркое синее небо, а зрачки были темной душой, запертой в этом льду.

– Почему ты так зол? – спокойно спросила я, нахмурив брови. Эфкен ни на мгновение не отводил от меня взгляд. Мое спокойствие удивило его, но он не отступил. – На кого, на что? Или на себя?

Каждый раз, когда его зрачки расширялись, темная душа пытался прорваться сквозь толщу льда. Каждый раз, когда они сужались, его душа медленно опускалась на дно озера, погружаясь все глубже и глубже, словно собираясь утонуть.

– Иди спать, – сказал он, и я заметила, что его зрачки снова расширились. Он глубоко вздохнул и наконец-то отвернулся от меня. – Уходи.

Я ничего не сказала, знала, что не должна давить на него, по крайней мере сейчас. Я должна была хотя бы сохранять спокойствие и просто наблюдать за развитием ситуации, а уже потом предпринимать соответствующие действия. Любой мой неверный поступок мог привести к тому, что монстр внутри этого человека подберется ко мне еще ближе, и смерть заполнит его глаза.

– Подожди, – сказал он, как только я отошла от стены и направилась к выходу из кухни. Затаив дыхание, я остановилась, но не повернулась, чтобы посмотреть на него. – Твоя цепочка… – Мое сердце забилось с удвоенной силой, когда я вспомнила, что у меня на шее висит цепочка. – Кто тебе подарил ее?

– Подарок отца, – сказала я, не глядя на него. – Ты же не думаешь, что я и ее украла?

– Ты знаешь, что за камень в кулоне?

– Лунный камень, – ответила я, и между нами повисла неловкая тишина. Мне очень хотелось посмотреть на него, но я не стала – не желала снова встречаться со взглядом демонических глаз.

– Иди спать.

– А что, если их больше, чем ты думаешь? Что, если они не лгут? – услышала я голос, который задавал вопросы, которые снова и снова крутились у меня в голове. Он звучал так яростно, что я даже нахмурилась во сне. – Ты всегда думаешь, что знаешь все лучше всех. Дело в картах? – Ах да, теперь я вспомнила. Голос принадлежал Ярен. Мой и без того беспокойный сон прервался, как будто его разрезало ножом, а сны собрались в кровавую кучу, из которой я с трудом вырвалась в реальность. – Ничего ты не знаешь, брат!

– Прекрати, – сказал другой голос, и хотя он звучал спокойно, во мне поселилась тьма. Ресницы были такими тяжелыми, что я не могла разлепить глаза, будто кто-то залил их горячим воском.

– Нет, не прекращу. Почему ты продолжаешь игнорировать тот факт, что Ибрагим может быть прав? Почему ты превращаешь мою жизнь в ад только из-за того, что я встретила его? Разве я недостаточно одинока? Недостаточно страдаю? По эту сторону берега существуют тысячи загадочных легенд. Почему ты не веришь Ибрагиму?

– Это просто легенды, Ярен, – процедил Эфкен, и хотя я его не видела, очень хорошо представляла, как он стискивает зубы.

– Легенды, – хрипло прошептала я, и чары сна окончательно развеялись. Я отпихнула ногой мягкое одеяло и медленно села, задержав взгляд на уличном фонаре, а потом посмотрела на дверь. Темную комнату освещал лишь тусклый оранжевый свет, который плавно просачивался сквозь окно и падал на пол. Тусклым он был потому, что уличный фонарь находился достаточно далеко. Наверное, по ночам улица совсем не освещалась. Иногда мне казалось, что здесь так темно, потому что наступил конец света.

– Но та девушка говорит то же самое, что и Ибрагим. Как два человека могут не сговариваясь придумать одну и ту же сказку? Они ведь даже незнакомы!