Она запрокидывает голову, смеясь, а затем прячет лицо у меня на груди.

– И я никогда не забуду, что почувствовал, когда впервые тебя поцеловал. Эта песня идеально передаёт тот момент.

Беатрис приподнимает голову, её глаза светятся нежностью.

– Я же говорила, что ты романтик, Габриэль.

– Ты сделала из меня романтика, моя картошечка.

Мы смотрим друг другу в глаза, и я склоняюсь ближе, прижимаясь лбом к её лбу, позволяя этому моменту укутать нас, словно в кокон.

– Ты сделала меня самым счастливым мужчиной сегодня, любимая.

– Посмотрим, будешь ли ты чувствовать себя так же через год, – с лукавой улыбкой отвечает она. – Говорят, первый год самый трудный, а ты далеко не ангел, Габриэль.

– Ты тоже не подарок в качестве соседки по дому, детка.

Наш смех сливается с музыкой, создавая новый, только наш ритм. Когда начинается следующая песня, Тициано подходит, чтобы пригласить Беатрис на танец, а я переключаюсь на свою тётю Розетту. Но даже среди гостей, смеха и мелькания силуэтов я продолжаю следить за ней – своей женой.

– Прекрасная свадьба, Габриэль. Но я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – тётя Розетта пристально смотрит на меня, словно пытаясь заглянуть в самую суть моих решений.

– Я точно знаю, что делаю, тётя, – отвечаю уверенно, но с теплотой.

Она на мгновение замолкает, словно обдумывая что-то, а затем наклоняется ближе:

– Мне нужно тебе кое-что показать.

– Прямо сейчас? – удивляюсь я, но она лишь кивает.

– Да. Но… я подожду, пока всё немного утихнет. Потом ты и Домани можете встретиться со мной в коридоре.

Я не успеваю спросить, в чём дело, как чувствую лёгкое прикосновение к плечу.

– Можно мне вмешаться?

Я оборачиваюсь и улыбаюсь.

– Вивьен! Рад тебя видеть. Я счастлив, что ты смогла приехать. Это моя тётя Розетта.

– Очень приятно, – Вивьен протягивает руку, и Розетта пожимает её с лёгкой улыбкой.

– У вас очень красивый и достойный племянник, – отмечает Вивьен, оценивающе глядя на меня.

– В детстве он был сущим наказанием, но вырос в прекрасного мужчину. Человека, который держит своё слово и выполняет все семейные обязательства, – отвечает Розетта, бросая на меня многозначительный взгляд.

Я понимаю намёк и едва заметно качаю головой, но промолчать не могу.

– Тётя, ты говоришь так, будто это редкость.

– Это редкость, mio caro – мой дорогой.

Я усмехаюсь и поворачиваюсь к Вивьен, приглашая её на танец.

– Вы оба выглядите такими счастливыми, Габриэль, – говорит она, когда я веду её по танцполу.

– Долго думал, что не заслуживаю счастья, – признаюсь, не сводя взгляда с Беатрис, смеющейся в другом конце зала. – Но она… она делает меня счастливым.

Вивьен тепло улыбается:

– Правда в том, что мы сами создаём своё счастье. Но люди рядом с нами определяют, как мы видим себя и что чувствуем. Будьте добры друг к другу.

Она слегка притягивает меня, целует в щёку, и, когда песня заканчивается, тихо добавляет:

– И я не говорю, что вам нужно спешить, но… я не буду рядом вечно. И мне бы очень хотелось увидеть тех милых детишек, которые у вас обязательно появятся.

Я смеюсь:

– Я займусь этим… конечно, с одобрения Беатрис.

Вивьен подмигивает и с лёгкой грацией уходит, оставляя меня наедине с мыслями и мелодией следующей песни.

– Габриэль, папи, qué guapo te ves! – Ты такой красивый! – раздаётся звонкий голос, и в следующий момент Рубен бросается ко мне, сжимая в медвежьих объятиях.

– Спасибо, Рубен, – выдыхаю я, пытаясь выбраться из его железной хватки.

Наконец, мне удаётся слегка отстраниться, и я хлопаю его по плечу.

– Я так хотел обнять свою девочку, но её все тянут к себе, – сокрушается он, качая головой. – Но я их не виню – моя малышка сегодня просто огонь.