Юленьки, казалось, никто даже не хватился. Преподы ходили спокойные, ментов в фазанке не появлялось уже с полгода, и вообще все было как обычно. Он уже начал думать, что все это приснилось ему в дурном сне – но со снами была отдельная история.

Стоило ему сомкнуть глаза, как к нему приходила она. Почти голая, в светлых туфельках, в юбке, задранной вверх. И нагло приставала – так нагло, как он и представить себе не мог в самых развратных мечтах. Чаще всего она распластывала его по кровати, садилась сверху и скакала, глядя куда-то вверх мертвыми глазами. Он просыпался от собственного крика, весь в поту и излившейся на живот сперме. Долго приходил в себя, содрогаясь одновременно от ужаса и блаженства. Потом растирал сперму простыней и пытался снова заснуть.

Наутро он просыпался измочаленный и нервный. Мрачно ел оставленный матерью завтрак и шел на занятия.

Так прошло пять дней. Он уже совсем решился свернуть после занятий в рощу и посмотреть, но Юленьку нашли.

Фазанка мгновенно превратилась в бедлам. Девчонки рыдали, учителя ходили озабоченные и злые, мальчишки сладострастно фантазировали на соответствующие темы. Он для безопасности скалил зубы вместе с ними, но внутри него прочно засел страх.

Он уже жалел, что так безрассудно оставил свои мокрые следы на том месте. Любая экспертиза сразу вычислила бы его среди сотен других вероятных кандидатов на роль злодея.

Занятия пошли прахом: преподавателям было не до них. Только кураторша пыталась прочитать какую-то мораль, но быстро сорвалась на слезы и распустила всех по домам. Он пошел по улице, погруженный в раздумья, и тут увидел толпу пацанов – из их группы и соседней. Парочка парней постарше с ажиотажем что-то доказывали. Он подошел поближе – сначала на него взглянули с подозрением, но потом признали своего.

Пацаны договаривались пойти посмотреть место смерти Юленьки. Спор был из-за того, что никто толком не знал, в каком месте рощи ее убило. Ему захотелось провести всех в те кусты – он сдержался и молча поплелся за толпой.

В роще было много милиции – на них пару раз прикрикнули, они еще часок побродили между деревьев и разошлись по домам, так и не найдя ничего интересного.

Его мать уже знала обо всем. Она долго рассуждала о современных нравах, что-то вспоминала из своего детства, потом расспрашивала его про Юленьку. Он односложно отвечал – мать списала это на расстроенные нервы и отправила его спать.

Как ни странно, но милиция никого не допрашивала. Он подумал было, что следователи приняли версию о случайном убийстве током – но пару раз подслушал шепотки девочек по углам и понял, что про их интим известно не только милиции, но и всем остальным. Только все думают, что это произошло до того, как Юленьку убило.

На похороны Юленьки пришел, кажется, весь район. Впрочем, нет – весь не влез бы в небольшой ритуальный зал. Он заранее протолкался к гробу, еще до того, как в зал битком набился народ. Спрятался за спины почерневшей матери Юленьки и до остекленения пьяного отца. Потом осторожно выглянул в щелочку между ними.

Юленька лежала в гробу, как невеста – вся в белом, нарядная и красивая. Ее глаза были закрыты – но ему казалось, что они в любой миг могут открыться. Он озадачился – прошло восемь дней со дня смерти, пять из которых она пролежала в лесу. Однако никаких признаков смерти на ее лице видно не было. Она была такой же – свежей и юной, как там, в роще. Даже руки, лежащие поверх покрывала, были розовыми, чистыми, с аккуратно накрашенными ногтями.

Он подумал о том, что это результат действия электричества – может быть, оно повернуло ионы куда-то не туда, и остановило процессы распада. В этот момент ему показалось, что губы Юленьки слегка дрогнули, как будто в усмешке. Он стал смотреть еще внимательнее, уже не обращая внимания на разговоры и слезы вокруг. Да, она больше походила на живую, чем на мертвую. Она как будто спала. Странно, что никто вокруг не замечал этого.