Разумеется, если бы ты знала, что он убийца, ты бы не смогла полюбить его. Ты бы не смеялась с ним. Не целовалась с ним. Не тряслась от восторга в предвкушении встречи. Если бы ты знала, что он убийца, ничего бы этого не было.

Но всё произошло наоборот, и ты ничего не могла с этим поделать.

Сегодня доктор Ч. был раздражительным и от этого ещё более раздражающим. Он смотрел на тебя с каким-то вызовом. Ты решила не выяснять, почему, но доктор Ч. сам тебе поведал.

– Ваш дружок прознал о наших встречах.

Дружок.

– Не знаете, каким образом?

– Понятия не имею, – пожала ты плечами.

Правда.

– Надеюсь.

Он поморщился, пощёлкал мышкой, что-то рассматривая на ноутбуке. Открыл рот, чтобы что-то сказать или спросить, и закрыл его, словно передумав. Словно хотел выдать какую-то резкость, но решил держать себя более профессионально. Он явно боролся с тем, чтобы высказать тебе всё нелицеприятное, что он о вас обоих думает. Так, по крайней мере, тебе показалось со стороны.

Сегодня легко не будет, подумала ты и оказалась права.

– Сказал, чтобы я оставил вас в покое.

Ты опустила глаза, стараясь сдержать улыбку. Он пытается защитить тебя даже здесь.

– Это буквально единственное, что он сказал мне за всё это время, – кажется, доктор Ч. был задет.

– Не обращайте внимания, – отозвалась ты.

– Я сам решу, на что обращать внимание.

Козёл.

– Каково это – быть с ним? – спросил вдруг доктор Ч., неосознанно щёлкая ручкой.

Что ему ответить? Слов для правдивого ответа просто не существует. То, что между вами, невозможно облечь в слова. Так же неосознанно, как Ч. щёлкал своей ручкой, ты впервые за всё ваше общение искренне улыбнулась. Это его взбесило.

– Насколько удобно было вам в розовых очках? – Его голос неожиданно стал жёстче. – Всё это было овеяно для вас ореолом романтики?

– Это уже три вопроса, – заметила ты, заметно напрягшись.

– Как скажете, хотя по сути это один и тот же вопрос. – В голосе доктора Ч. звучало раздражение. И осуждение. И, пожалуй, презрение. Набор, которого ты заслуживала. – Вы оба вели довольно беззаботную жизнь, не правда ли? Время от времени убивая людей.

Беззаботную?

Беззаботную.

Вот для этого уж точно нет подходящих слов.

Ты сняла свитер и с вызовом посмотрела на психиатра. Внезапно ручка перестала щёлкать, и в кабинете воцарилась тишина. Доктор Ч. нечасто видел женскую грудь, тем более такую, на его взгляд, потрясающую, и уж точно не в такой ситуации.

– Беззаботную, – повторила ты без всякого выражения. – Полицейский выстрел при успешной попытке к бегству, – ты встала и провела пальцем по длинному шраму в районе печени. – Попытка похищения, – ты повернулась спиной, показывая множество шрамов от осколков. – Попытка самоубийства, – протянула ты руку с вертикальным шрамом на запястье. – Извините, штаны снимать не буду, слишком долго рассказывать. – Ты надела свитер и села обратно в кресло, снова погружаясь в тишину.

– Абсолютно никаких забот, доктор, – твой голос звучал спокойно, но душа болела.

Если бы вы только знали. Если бы хоть кто-нибудь знал. Физическая боль была просто фантомом по сравнению с теми муками, что тебе приходилось переживать с того момента, как ты узнала, что любовь всей твоей жизни – серийный убийца. С того момента и поныне, всегда, и всегда – в сплетении с бесконечной, неимоверной необходимостью быть единым целым. Убийственный коктейль.

Доктор Ч. вздохнул и стал листать свой блокнот. Он надеялся вывести тебя из равновесия, но, похоже, ты преуспела в этом больше, чем он.

– Да, – сказал наконец он. – И тем не менее вы оставались с ним.

Потому что без него в жизни нет никакого смысла.