– Мам? – крикнула девушка, зайдя в прихожую. Она поставила тяжелый пакет и мешочек у кухонного комода без дверок.

Тишина. В доме стоял стойкий запах жареного курдюка, на плите еще теплая чугунная сковорода. Ни слышно, ни видно никого не было, кроме шумной навозной мухи, отчаянно искавшей выход. Заглянув в спальню матери, Зелиха нашла родных спящими, занавесив окна одеялами до полной темноты. Она поставила свою сумку, сняла единственное выходное платье. Переоделась в старый материнский халат. Повязав на голову тугой платок, девушка взялась за уборку. Час за часом Зелиха приводила в чувство дом, состоящий из трех комнат и прихожей с кухней. Она думала о том, что ее тридцатилетняя сестра или племянница могли бы и прибраться, зная о ее приезде. Девушка ускорялась и ощущала облегчение в работе, словно всё не так, как она видит. В любом случае это ее дом, а не какой-то там интернат на чужбине.

«Надеюсь, мама обрадуется… – подбадривала себя. – Похвалит…» – продолжала думать Зелиха, вытягивая свернутый тяжелый пыльный ковер во двор.

На улице стемнело. Соседка, заметившая возвращение Зелихи, пришла проведать ее с чашкой сахара.

– Как выросла, посмотри… Тьфу-тьфу-тьфу чтобы не сглазить! – постучала она по столу. – Ну, я побежала, а то гостей полный дом! – рассматривая девушку, ехидно смеясь, ушла она.

Зелиха налила себе чай и, решив дождаться родных, села с горячей кружкой в руках и задумалась.

– Смотри, смотри… – с насмешкой прозвучал хриплый голос матери из темного коридора.

Зелиха привстала и увидела, как она кивает на нее головой, а сонная племянница стоит рядом и улыбается.

– Видишь, как эти королевы живут? Ведь даже не скажет: «Мама, пошли, мама, выпей чай!»

– Мам? – ошарашило Зелиху. – Так я не хотела вас будить…

– Ай, – плюнула женщина, схватившись за поясницу, – тебе-то что? Ты один день не постилась! Что ты знаешь о голоде? Мать умрет – ты даже не проверишь, жива я или нет! Иди, Ася, кушай, весь день мучалась!

Девочка обошла стол и села кромсать лепешку, параллельно потирая глаз кулаком после сна.

– Ты даже не поздороваешься со мной? – стоя в недоумении, спросила Зелиха.

Девочка засмеялась, набивая рот. На кухню зашла мама.

– Вставай, Асек, поклонимся ей вместе! – затягивая третий узелок на косынке и ставя чайник на плиту, продолжала она. – Приехала госпожа Зелиха с каторги!

Девочка смеялась все громче, так, что даже крошки вылетали из ее рта.

Зелиха расплакалась. Выбежала из кухни.

Комната была завалена вещами сестры и ребенка. Среди них были и ее вещи, но уже не пригодные к использованию.

– Зелиха! – крик из кухни. – Чай сам себя не нальет, бессовестная ты девчонка!

– А круглый год он не сам себя наливает? – вернулась Зелиха, испугавшись гнева матери.

– Ты что там бормочешь, курочка? Завтра будешь поститься, а то кто знает, каких ты там чертей насобирала! – горкой наваливая сметану на лепешку, голосила бабка.

«Черти и здесь водятся… Пока вы спите, жарят колбасу на курдюке», – подумала Зелиха, но не посмела сказать это вслух.

Опустошив стол, они отправились в комнату. Зелиха достала из сумки аккуратно сложенную простынь и полотенце, украденные из интерната в подарок маме. Асе достались книги, но по лицу девочку было видно, что она не в восторге от подарка. Голос племянницы Зелиха наконец услышала, лишь когда вышла из комнаты, чтобы пойти нагреть себе воды для помывки.

– Книги она мне привезла… Мне книги зачем, баба? Ты посмотри, какое платье лимончик у нее в шкафу висит! А мне, видите ли, книги! Бумагой я не наряжусь, баб, и сыта не буду!

– Так оно твоё, – прищурив глаза в маленький экран телефона, ответила бабка. – Я тебе разрешаю, бери, носи, а она пусть «кинищки» читает.