Вообще-то в этой лихорадочной деятельности имелся определенный смысл. Соседи видели не убитую горем брошенку, а активную волевую женщину и поэтому задавали меньше вопросов.

О том, какие последствия возымела ее жалоба в партком, Алина узнала через два дня.

Активистка Инна остановила Алину, когда та несла на помойку мусор.

– Ты знаешь, какой фортель выкинул твой? – спросила Инна с возмущением, как будто Алина должны была отвечать за поступки бывшего мужа.

– Если ты о том, что он ушел из дома, то для меня, как и для всех вокруг, это не новость, – спокойно ответила она.

– Это еще не все. Главного ты не знаешь. Вчера было заседание парткома, ему вынесли партийное предупреждение с условием, что он вернется в семью. Он сказал, что возвращаться не собирается. Представляешь, заявил, что у него другая семья и что с прежней женой его ничего не связывает. И это после двадцати с лишним лет брака! Все были возмущены. Парторг его предупредил, что с аморалкой его новое назначение на хлебную должность может сгореть синим пламенем, а он сам может оказаться в медвежьем углу, где будет следить за чисткой унитазов. Твой заявил, что заявление на развод он уже подал и забирать назад не собирается. И тут же написал рапорт об увольнении из армии. Интересно, он останется здесь или увезет свою пассию? – Инна вопросительно посмотрела на Алину.

– Если он не поделился с парткомом своими планами, то с бывшей женой тем более советоваться не будет, – ответила Алина.

– Хотя зачем ему уезжать. Говорят, у его подруги денег куры не клюют, да и у него пенсия будет немаленькая, – Инна говорила искренне, не понимая какую боль она причиняет Алине.

– Ты не знаешь, в каком районе живет эта женщина? – не могла удержаться от вопроса Алина.

– Она живет за рекой, в центре у нее свой дом, а рядом два ее магазина, – ответила Инна.

– Хорошо, что она живет далеко. Мы можем не встречаться на улице, – подумала Алина.

Муж позвонил этим же вечером.

– Завтра утром я пришлю за своими вещами двух солдатиков. Отдай им мою одежду, обувь и бритву. Из других вещей я прошу только набор самурайских сабель, которые мне дарили на юбилей, – сказал он.

– Я отдам то, что посчитаю нужным, – ответила Алина.

Эта фраза вырвалась у нее помимо воли. Она уже и сама сожалела о своем поступке и думала, что при первом же разговоре с мужем скажет ему об этом. Но горячая волна обиды заставляла говорить совсем другие слова, холодные и злые.

Борис немного помолчал, потом добавил:

– Зачем ты написала в партком? Тебе стало легче от того, что ты сломала все мои планы? Твое поведение освобождает меня от всяких обязательств перед тобой, – сказал он.

– Ты уже давно освободился от этих обязательств, – сухо сказала Алина.

Уже положив трубку, Алина пожалела, что общения не получилось. Ее еще не покидала иллюзия, что ей все-таки удалось бы достучаться до него, если бы разговор сложился иначе.

После телефонного разговора Алина достала большой чемодан, привезенный ими из Польши, и стала складывать в него вещи мужа. Она решила, что отдаст только то, что влезет в этот чемодан. Два костюма, пара ботинок, две пары туфель, дубленка. Больше не влезало ничего. С каждой вещью в чемодан погружалась частица души женщины.

Утром действительно приехали два солдата и забрали чемодан.

Некоторое время Алина сидела и тупо смотрела перед собой. Потом, повинуясь какому-то непонятному чувству, она отправилась в тот самый магазин, принадлежащий сопернице. Оправдывала она себя появившимся поводом: сломалась кофемолка.

Алина как бы наблюдала за собой со стороны, понимая, что все ее действия противоречат здравому смыслу и ее характеру. Вернее, собственным представлениям о своем характере.