В 1930-е годы советский психолог Лев Выготский обнаружил, что внутренняя речь сопровождается едва выраженными движениями мышц гортани. На основании этого наблюдения он выдвинул предположение, что внутренняя речь развилась вследствие интернализации внешней речи. В 1990-е годы нейробиологи подтвердили его гипотезу: при помощи нейровизуализации они продемонстрировали, что активные при внешней речевой деятельности участки мозга, в частности нижняя лобная извилина, активны и во время внутреннего диалога. Так что голос в вашей голове – это голос вашего мозга, хотя, кроме вас, его никто не слышит.

Итак, мы знаем, кто говорит. Осталось выяснить зачем. Как и остальные органы, мозг выполняет конкретную функцию. Говоря простым языком, ключевая функция мозга – обеспечивать жизнь и здоровье тела.

Часть этой работы выполняется даже без вашего ведома. Если периферическое зрение фиксирует быстро приближающийся к вам автомобиль, мозг дает ногам команду отпрыгнуть. Если опасность требует более чем рефлекса, мозг стимулирует выброс адреналина, чтобы подготовить тело к реакции «борись или беги». Эти механизмы выживания абсолютно автономны и даже не требуют участия сознания. Впечатляет, не так ли?

Мысли нужны для дополнительного уровня защиты, когда мозг планирует наперед, чтобы оградить вас от потенциальной опасности. Он оценивает каждую пещеру, каждое дерево, каждый камень – все, где может спрятаться тигр. Пока вы наслаждаетесь прекрасным видом, ваш мозг не расслабляется. Он анализирует все, что выглядит подозрительно и, следовательно, может представлять угрозу. Кроме того, он обучен оценивать долгосрочные угрозы, чтобы мы делали запасы на зиму, обеспечивали кровом свое потомство и постоянно прикидывали, что может пойти не так.

Когда в самом начале развития человечества угрозы подстерегали нас на каждом шагу, обе формы деятельности мозга играли ключевую роль в нашем выживании как особи и как биологического вида. Страх сохранял жизнь, и мозг всегда был начеку. Рефлекторные реакции никогда не обсуждались с сознанием и не обсуждаются до сих пор. Мозг делает то, что должен. Но, когда нужно было принимать решения, не относящиеся к сиюминутным угрозам, мозг начинал оценивать проблему более обстоятельно, опираясь на два разных подхода: один – быстрый и интуитивный, другой – медленный и продуманный. Мыслительный процесс становился похожим на внутренний диалог.

– Эй, друг, помнишь того классного парня Томми, который был разорван на куски голодным тигром? Мы же не хотим, чтобы с нами случилось то же самое, правда?

– Не хотим.

– Хорошо. Видишь вон то дерево? Как раз из-за такого же дерева выпрыгнул тигр, разорвавший Томми. Давай лучше пойдем вдоль берега. Что скажешь?

– Нет, через джунгли быстрее, и у реки не на кого охотиться.

– Слушай, друг. Джессика сегодня вернется в пещеру, и я предпочел бы провести вечер с ней, а не валяться тут разорванным на куски, так что давай сегодня пойдем по берегу.

– Да… Джессика… Ну, ладно.

Такого рода диалог – попытка мозга прийти к оптимальному решению. Дэниел Канеман, лауреат Нобелевской премии по экономике, блестяще разъясняет этот процесс в своей замечательной книге «Думай медленно… Решай быстро». Он описывает две противоположные системы мышления: система 1 включает в себя быстрые, инстинктивные, основанные на эмоциях мысли; система 2 состоит из более размеренных, более контролируемых и более логичных мыслей. В своей книге Канеман приводит много примеров того, как система 2 исправляет совершенные системой 1 ошибки поспешных неточных суждений. Именно существованием этих двух систем объясняется появление двух разных голосов у вас в голове: два режима мышления рассматривают текущую ситуацию с разных точек зрения и опираясь на разные комплексы навыков; именно их диалог вы слышите у себя в голове.