Цепкие, мускулистые руки Самвела легко подымали здоровый серый голыш, обкатанный ледником. Голыш ухал по каменной колоде, и аметистовая пыль при каждом ударе выпархивала из-под него зловещим кровавым облачком и обильно припудривала черную традиционную рубашку, превращая ее в сказочный карнавальный костюм.

– Привет тебе, о благородный рыцарь минеральных удобрений! – Неслышно приблизившийся Наташа при каждом ударе подрагивал коленками, чтобы стряхнуть пыль с джинсов – въедливость здешнего аметиста была уже общеизвестна. – Между прочим, в красном спектре тянешь на средневекового палача.

Самвел мрачно глянул на него и потянул через голову оскверненную рубашку. Откуда-то возник Васька Бессловесный и встал перед ним навытяжку.

– Это – взвесь, это – постирай, – велел ему Самвел, соответственно вручая полиэтиленовый мешочек с розовой пылью в левую конечность робота, а рубашку – в правую.

– Я бы на его месте перепутал, – скептически заметил Наташа. – Хотя бы из чувства противоречия.

– Чувство противоречия обостряется от безделья, – фыркнул Самвел. – Скупнемся?

Они побежали к бассейну, традиционно пустовавшему перед обедом. Самвел запрыгал на самом бортике, освобождаясь от узких тренировочных брюк, Натан же скинул все на бегу и теперь, лежа на поверхности воды как бревно, глядел на забавно суетящегося друга снизу вверх.

– Богатырская мощь пехлевана в удручающе скелетообразной упаковке, – флегматично констатировал Наташа. – Свойство восточных мужиков, потрясшее европейских дам еще во времена первых Крестовых походов.

Невозмутимая медлительность, с которой Наташа, в отличие от брата, отпускал свои шуточки, снижала их убойную силу практически до нуля, и тем не менее единственный представитель восточной этнической популяции мужчин почувствовал себя задетым, – вероятно, его самолюбие вслед за телом начинало чувствовать себя обнаженным, и автоматическая защитная реакция сразу же делала его невосприимчивым к юмору.

– Вероятно, я произошел не от обезьяны, а от ее скелета, – сердито буркнул Самвел. – И вообще, в первый раз слышу, что в Крестовые походы отправлялся слабый пол. Маркитантки там, санитарки – это еще куда ни шло, но дамы…

– Санитарки… – Наташа от возмущения выпустил изо рта струю воды, которой позавидовал бы средних размеров финвал. – Да простят твое невежество преподобные и непорочные отцы-иоанниты! Что же касается дам, то даже воинственный Ричард Львиное Сердце таскал с собой свою голубоглазую Беренгарию с полным выводком фрейлин – вероятно, в целях обеспечения комфортности эксперимента. Мне лично просто непонятно, как в таких условиях он умудрился остаться без наследника…

Самвел обрушился наконец в воду, подняв голубой фонтан, – как и все восточные мужчины, он был не в ладу с водной стихией и, несмотря на незаурядные тренерские способности Сирин, так и не научился прыгать в бассейн бесшумно и дельфиноподобно.

– Кстати, о дамах. – Наташа перевернулся на живот и медленно по-собачьи поплыл навстречу Самвелу, агрессивно задирая подбородок над водой. – Что у тебя с Кшиськой?

– Ничего, – коротко отрезал Самвел, мгновенно заливаясь пунцовой краской.

– Я тебя серьезно спрашиваю. Вот уже две недели, как ее словно подменили. То плачет, то на людей кидается… И хорошо бы – только на людей, а то еще и на стену! Так не ты?..

– Если бы я, то я сказал бы тебе: не твое дело. И все.

– Хм, – сказал Наташа и медленно ушел под воду.

Самвел окунул лицо, стараясь его остудить, и когда протер глаза, то увидел, что к бассейну неторопливо приближается Кшися. Босиком, растопыренные руки (чтоб не запачкать кисейное платьице) – в земле. Пришлось даже глаза прикрыть – сердце зашлось от этой недевичьей поступи, от этого снегурочьего свечения. Подошла, глядит своими колдовскими глазищами, которые вопреки всем законам оптики становятся черными на солнечном ярком свету.