– А я с вами на просмотр, – взмахнув черными крыльями своих рукавов, Самвел снялся с перил. – Все равно здесь меня не слушают.

– Я-то думала, что вы мне на сон почитаете Исаакяна…

Самвела вознесло обратно на перила.

Гамалей возмущенно фыркнул и влез в лоджию:

– Я через вашу комнату пройду… – И, по-гусиному разворачивая ступни в каких-то первобытных сандалиях, зашлепал к задней стене.

– Вы бы посидели с нами, Ян Янович! – лицемерно предложила Кшися.

– Вот погодите, проверю завтра вашу прополку! – проворчал он, просачиваясь сквозь потайную дверь. – Да, чуть не забыл: доконали вы меня со своим парниковым эффектом. Сегодня с ноля часов и до четырех тридцати – проветривание. Стена будет опущена до двух с половиной метров. Посему во всем Колизее, исключая аварийное освещение в колодце, с ноля часов будет выключаться свет.

– А не опасно? – невольно вырвалось у Кшиси.

– Отнюдь нет. Кузнечиков всяких напрыгает, бабочек да шмелей, – так это даже к лучшему. Тоскливо без живности, а тут не то что птиц, летающих насекомых ни одного вида не обнаружено. В лучшем случае – прыгучие. Скотина вся тоже какая-то… придонная… да что я вам объясняю, вы же все это просматривали в период подготовки. Мохнатые ползучие ящеры, жабовидные ползучие млекопитающие. Удивительнейший пример сходимости видов! Но если принять гипотезу, что животный мир Та-Кемта миллиарда на полтора старше земного, то становится ясно…

Он глянул на скучающие физиономии Диоскуров и осекся.

– После ванны в лоджии спать не советую, – буркнул он по-стариковски. – Может быть ветрено. Спокойной ночи!

– Бары гешер, Гамалей-джан! – ответили хором Самвел и Кшися.

Помолчали секунд тридцать.

– А проела ты ему плешь со своим парниковым эффектом, – восхищенно проговорил Алексаша. – Чтобы такие перестраховщики, как Гамалей с Абоянцевым, разрешили убирать стену на ночь?..

– Ну, не убирать, – лениво поправил брата Натан. – Всего-навсего приспускать. И чего было не сделать это с самого начала: кемиты народ хиловатый, во всем городе, говорят, не наберется десятка мужиков двухметрового роста. Даже с поднятыми руками им до края стены не дотянуться. А если учесть, что глазеют на нас теперь только детишки да несколько стариков, определенно выживающих из ума, да и то они хором чешут отсюда, как только начинает садиться луна, то я определенно считаю, что установка стены поднебесной высоты была ошибочной с самого начала.

– Да если б они и поголовно были ростом с Петра Великого, все равно на стенку никто бы не полез, – поддержал брата Алексаша. – И даже не потому, что жрецы не велят, – силушки не хватит. Ну, помните по фильмам среднестатистического кемита – абсолютно никаких бицепсов!

– Поглядела бы я на твои бицепсы, – заметила Кшися, – на таких-то харчах, как тут.

– Кстати, о харчах. – Наташа только обрадовался перемене темы. – С «Рогнеды» дразнились, что в Петергофе университетские биологи ввели в своем кафе обязательное кемитское блюдо, на предмет добровольного эксперимента. Им рогнедские транспортники поставляют хвосты от здешних крокодилов. Техника получения сего продукта предельно проста: двое подкрадываются к ящеру и берутся за хвост, а третий над самым ухом…

– Говорит жалобно: сделай милость, отдай хвост! – вклинился Алексаша.

– Третий стреляет холостым патроном. Остальные патроны, естественно, боевые, – до сих пор все гады вели себя с феноменальной сговорчивостью, обламывали сами себе лучшую половину, как наши ящерки, и удирали. Но вдруг попадется какой-нибудь строптивый?

– Строптивых есть целиком!

– Зачем? В хвосте добрый пуд чистого мяса, а такой живой мясокомбинат отращивает на себе три-четыре хвоста в год.