Когда румяная Снунит вернулась в комнату, Порто отметил:

– Это было красиво.

– И жестоко для первого раза. – Диана перевела тяжелый взгляд от экрана на Зонда.

– Прости, не сдержался. Ничего личного, Ди. – Зонд пожал плечами и обернулся к Снунит. – Я готов смотреть на твое личико сколько угодно, особенно если бы ты давала себя целовать. Просто за концовку отвечаю я, понимаешь?

Он провел костяшками пальцев по спинке смуглого носа Снунит и вышел за дверь.

В ночном клубе было душно. Лопатки танцующих то сближались, то расходились в едином ритме. Кисти рук Снунит по дуге рисовали узор в воздухе, браслеты переливались в брызгах лучей зеркального шара над танцполом. Пышная юбка с вшитой гирляндой мерцала стразами, соски вырисовывались под шелковой волной блузки. Снунит встретилась взглядом с одной из танцующих. Кивок, обмен улыбками, и Снунит, заправив кудрявый локон за ухо, стала проталкиваться сквозь кислотные розовые шляпы с радужными шипами и кошачьими ушками. Мелькнула перчатка в пайетках, толчок в плечо, крыло единорога хрустнуло под ногами, и Снунит упала в увешанные браслетами руки танцующей девушки. Обе уже еле стояли на ногах и скорее предпочли бы сидеть, а лучше лежать.

Вместо приветствия – горячее дыхание, долгий поцелуй.

– А у меня сегодня день рождения, – сказала Снунит.

– Значит, с днем рождения!

Ритм качал их как единый организм, сплетенный в облаке кружев и тюля.

Перекрикивая музыку, за спинами девушек появилась Диана.

– Привет, куклы. Карета превращается в тыкву. Такси приехало. На улице ждут Зонд с Порто.

Она взяла Снунит за руку, и неразрывная цепочка из трех девушек, лавируя, поплыла к выходу из клуба. Дождь только закончился. Улица пахла московской сыростью начала ноября. Запах прогнивших листьев напоминал Диане запах морской рыбы. Как ни странно, для нее это был скорее запах болезни: ее лечебный пансионат стоял у моря.

Диана нырнула на заднее сиденье такси, приняла из рук Зонда сонную Снунит. Зонд сел рядом с водителем. Порто и знакомая Снунит еще стояли у машины на улице. На двоих осталось одно место.

– Может, ты хочешь еще ненадолго остаться в клубе? – прошептал он ей в ухо. Девушка уставилась в глаза Порто и, словно под гипнозом синих глаз, кивнула. Он проводил ее до дверей и чмокнул в щеку на прощание. Она нахмурилась и еще не успела понять, что ее обманули. Порто поспешно вернулся к машине и послал ей воздушный поцелуй.

– Господи… – устало прокомментировала Диана.

Снунит уже спала. Зонд включил музыку, и мелодия отразилась высокой нотой в желтом мигающем светофоре, плавным накатом росла до поворота с Варварки к Красной площади, притихла на Моховой, переливами саксофона пронесла по Тверской, проводила под барабаны к Ленинградке и выдохнула у Петровского парка напротив подъезда Снунит. Ночь качала их. У подъезда машина вытряхнула их, и тесной группой они вошли в подъезд.

Лифт не работал. По пути на седьмой этаж Снунит окончательно проснулась и обогнала всех на лестнице.

– Кто за борщ? – Снунит обернулась. – Сколько можно пить, пора и поесть. Я вчера варила деньрожденческий борщ!

Раздалось общее мычание, и Снунит добавила:

– Раз все за – кто последний, тот моет посуду!

Никто не проявил прыти, только Зонд чуть ускорился и обошел Диану, чтобы не быть последним. Когда Диана закрывала за собой дверь, из маленькой кухни уже доносился запах еды. У Снунит всегда можно было поесть. Видимо, не только борщ она готовила вчера, но что-то делала и сегодня. Когда Диана вошла на кухню, на столе звенели бокалы для белого, сталкиваясь стеклянными боками в нетрезвых руках Снунит. Порто настраивал музыку в комнате, Зонд устроился там же, на корточках в углу, поглощенный телефоном.