– Пойдем лучше, – сказала Настя, спасая ситуацию. – Расскажешь мне, что тебя гложит.

– Попробую, – согласился, принимая ее руку.

– Там в холодильнике есть бутылочка, сейчас ее прихватим и пойдем в нашу комнату наверх. Там мы ее раскупорим, ты ляжешь мне на колени и все, все расскажешь. Договорились?

– Да, – мне показалось, что это была отличная идея.

Спустя минут десять мы уже были наверху, и я, лежа на коленях у Насти, в захлёб рассказывал все подробности той сложной ночи десять лет назад. Я не утаивал ничего: и о чувствах к Алисе, и о том, как позорно получил в челюсть и… даже про чёрное нечто, которое видел отчетливо и даже стрелял в него. Настя делала мне массаж головы, изредка прерываясь чтобы сделать глоток другой вина. Слушала молча.

– И понимаешь, как-то после той ситуации все пошло… иначе что ли, – закончив историю, рассказывал я. – Я больше не мог приезжать сюда без страха, а парни начали как-то сторониться меня, будто я стал другим. Ну и конечно же не обошлось без стандартных шуток и подколок, что я трус и выдумщик. Колян после окончания летнего сезона связался со странной компанией, у них были какие-то далекие от моих интересов увлечения, и мы не могли потом найти общие точки соприкосновения. В общем, словно жизнь была до той ночи и потом началась новая. И ты не подумай, я не говорю, что раньше было лучше там, а сейчас вот так. Да, стало больше рутины и скуки. Но я полностью погрузился в новую жизнь, воспринял ее. А все, что было, это… другое. И вот, сейчас я снова здесь. Понимаешь?

Настя как-то странно на меня посмотрела, затем пожала плечами, отставила бокал, вылезла из-под моей головы и, делая вид, что занята завязыванием пучка на голове, спросила:

– А ты все еще испытываешь чувства к той девушке?

Я оторопел.

– Что? Да ты чего? Это же было считай детство… Да как ты…

Тут мне совсем расхотелось говорить. Я несколько часов изливал ей душу, рассказывал пугающие до сих пор меня события, а она нашлась спросить только о чувствах к пропавшей десять лет девчонке.

– Думаю, я спать, – только смог выговорить я. Настя пожала плечами. Я же быстро разделся и лёг в кровать, закрывшись с головой одеялом. И все время, пока пытался заснуть, все ожидал, что снова услышу этот зловещий вой. Но в итоге я все же провалился в тревожный, но тихий сон.

***

Тимур очнулся где-то около полуночи. Весь мокрый, его знобило. Некоторое время он не понимал, где находится: лежал в одежде, лицом в подушку, ноги свисали с кровати, были обуты в уличные ботинки. Внизу, под кроватью лежали папки с делом. Тимура тошнило.

Он медленно сел, все тело болело и казалось ватным. Ему хотелось снова провалиться в сон, но Игонин отчетливо понимал – сейчас он ни за что на свете не уснет. Требовался допинг. На тумбочке у кровати лежала смятая пачка. Понятно, сигарет в ней нет. Пустой стакан валял на полу, устланном ковролином. Наверное, именно последний спас стекло от того, чтобы оно не разлетелось на мелкие куски. Тимур не помнил, что пил перед сном. Поднял стакан, испытывая боль при каждом движении. Понюхав его, Игонин не уловил никакого запаха. Понятно, вода. Жаль, он надеялся, что осталось хоть что-то крепкое.

Взяв мобильник и бумажник, Игонин встал и прошелся по своему номеру. Маленький, но в целом уютный. Мебель старая, но ухоженная. Туалет свой. Это радует. Но ему срочно нужно закурить. А еще немного смочить горло.

Тимур вышел в полуосвещенный коридор, прошел к лестнице, спустился вниз к ресепшену. За ним никого не было. Игонин тут же вспомнил лицо добродушной хозяйки, которая его встречала. Кажется, он в ответ не был столь же приветлив. Ничего, переживет, тем более если уже привыкла общаться с филерами – явно не робкого десятка.