Итак, - продолжала размышлять Сильвия, торопливо шагая и внимательно глядя себе под ноги, - если не учитывать вмешательство неких магических сил и предположить, что я видела всё-таки живого человека, то кто эта женщина? Судя по голосу, она немолода; судя по скверной латыни, не римлянка... Что же она делала здесь одна, в этом глухом месте да ещё ночью? Неужели и вправду поджидала меня? Или всё-таки кого-то другого?.. И что значат её предостережения, её намёки на некое богатое наследство? Кому они предназначены?..

Сильвия перебирала в памяти всех богатых землевладельцев округи вместе с их жёнами и дочерьми, вспоминала всё, что знала об их семейных преданиях, все слухи и сплетни. Соседей она знала с детства и никогда не замечала ничего подозрительного или загадочного ни в их поведении, ни в жизненном укладе их семей. Как ни старалась она усыпить своё любопытство убеждением, что встреча в лесу была случайной и что незнакомка обозналась, спокойствия в её душе уже не было. Непонятное чувство, похожее на то, которое возникает перед сильной грозой, смущало её, заставляло её чуткое сердце сжиматься и трепетать...

Наконец Сильвия вышла из мрачного сырого леса и увидела расстилавшуюся перед ней залитую мягким лунным светом долину. С одной её стороны, насколько хватало глаз, раскинулись лесистые холмы; с другой, но уже ближе, виднелось широкое полукружие посёлка. И за ним – вдалеке – мерцающие огни виллы: то был, без всяких сомнений, Приют Сильвана. Ещё сотня шагов – и холмы, поляна, лес останутся позади.

Глаза у Сильвии затуманились, к горлу подступил комок. Как же хорошо снова оказаться там, где всё такое родное, близкое, любимое до слёз!..

Почувствовав страшную усталость, Сильвия вспомнила о Ксанте; оставалось тешить себя надеждой, что он тоже нашёл дорогу – дорогу домой.

*Из стихов Алкея – греч. лирика (ок. 600 до н.э.); в античные времена Алкей пользовался большой известностью, ему подражали Анакреонт и Гораций.

*Дельфийская пифия – жрица-прорицательница в храме Аполлона в Дельфах, знаменитейший оракул Греции. Сидя на треножнике, вдохновлённая Аполлоном и в состоянии экстаза, пифия сообщала жрецам предсказания.

4. Глава 3

Несмотря на поздний час, Анния и не думала ложиться спать. В глубоком одиночестве она сидела в таблинии*, отделённом от атрия когда-то ярким и красивым, а теперь выцветшим занавесом; здесь не было ничего, кроме большого письменного стола, пары кресел и старого шкафа со счётными книгами. Держа в опущенных на колени руках раскрытый папирусный свиток, Анния перечитывала письмо снова и снова – точно хотела насладиться своими муками. Угрозы, предостережения, снова угрозы...

«...Если добровольно не отдашь, рано или поздно всё отниму. Виноградники, амбары, даже землю у болота, а своё возьму! И советую поторопиться, иначе сильно пожалеешь...»

Анния знала, от кого было это проклятое письмо, привезённое гонцом из порта Лилибея – тот часто доставлял ей почту с прибывавших из Рима кораблей, – и даже не взглянула на кричаще-крупную подпись. Сгорбившись, она словно вросла в кресло, в котором сидела; оторвав наконец взгляд от злополучного письма, она ещё долгое время не шевелилась – лишь покусывала губы и хмурила лоб.

Сейчас в сердце Аннии, как и в доме, хозяйкой которого она стала несколько лет назад, было тихо и угрюмо. Как в тот далёкий вечер, когда...

Но что это? – Услышав торопливые лёгкие шаги в атрии, Анния вскинула голову.

- Матушка! – закричала Сильвия с порога таблиния. – Как хорошо, что ты ещё не спишь! Я тебе сейчас такое расскажу – не поверишь!