– Ничего смешного, рыцарь… прославленный. Между прочим, меня выставили из-за вас.

– Из-за меня?!

– Да. Вы развратили народ! Мы четвертые сутки не работаем, а пируем. Супруга сказала, ей не нужен муж-пьяница…

– А я как раз собирался уходить, – солдат взял выгнанного мужа за плечо и слегка встряхнул. – Засиделся я тут у вас.

Дверь дома старосты раскрылась. На пороге возникла сияющая жена:

– Слава Бо… то есть дай Бог вам доброй дороги и неизменной удачи, уважаемый Николас Могучий! – выпалила она. – Пусть ваши победы гремят во всех землях, а спасенные вами люди молятся за ваше здоровье.

Она незаметно пихнула ногой мужа.

– Да-да! – вскочил Якоб. – Именно молятся! Мы все станем молиться за вас, досточтимый рыцарь! И наши дети, и их дети, и дети детей наших детей! И даже их внуки…

Теперь Лавочкин понял, кто в действительности управляет деревней.

И, черт возьми, насколько быстро иссякает благодарность!

– Ну, раз вы так рады от меня… услышать весть об отбытии к новым полезным и славным делам, – продолжил солдат, – то знайте: я отправлюсь через час.

Он развернулся и ушел к дому Малеен.

Старуха стирала.

– А, Николас, собираешься в путь? – она оценивающе посмотрела на Колю.

– Да, бабушка.

– Знай, воин, две вещи, – проговорила Малеен, понижая голос. – Во-первых, на тебе лежит заклятие. Не знаю чье и не ведаю, какое воздействие оно на тебя оказывает. Во-вторых, цель, к которой отправляешься, очень долго тебе не дастся. Так мне сказали карты.

– Вы гадалка?

– Чуть-чуть гадалка, чуть-чуть ведунья, – бабка пожала плечами. – Роды вот могу принять…

Последнее она произнесла, недобро зыркнув на Колю и тут же скосив взгляд на свой домик.

– Как начну рожать – сразу к вам, – пообещал Лавочкин.

Малеен покачала головой.

Он зашел за вещами.

Эльза вскочила из-за стола, бросилась Коле на шею.

– Помни меня, рыцарь, – зарыдала она.

Парень стоял истуканом и не знал, что делать.

Потом были проводы.

Но вместе с благодарными селянами за уходящим солдатом следили из зарослей можжевельника большие зеленые глаза с огромными зрачками.

Наконец, за памятным холмом скрылись и деревня, и Эльза, и можжевеловая поросль.

Ать-два, левой!..

За спиной солдата висел сшитый бабкой Малеен мешок, в котором лежали автомат, а также подаренные спасенными людьми нож, ложка, немного соли, огниво и прочие дорожные мелочи. Свернутое знамя Коля нес в левой руке, а правой размахивал в такт шагам, чертя в воздухе всякие затейливые фигуры. Лавочкин задумался о цели похода.

Хотелось найти путь домой. Солдат рассудил, что на поляне с муравейником может обнаружиться путь к возвращению. Какой-нибудь секретный лаз.

«На фига я сбежал с поляны? – казнил себя парень. – Ищи ее теперь…»

Когда он выложил Эльзе историю своего магического попадания в этот мир и скитаний по лесу, она всплеснула руками: «Что взять с Зачарованного леса? В страшном и опасном месте очутился ты, Николас!»

Стало быть, путь его лежал в Зачарованный лес.

Но на первой же развилке Лавочкин свернул не туда. Через полдня он вышел к большому поселку, которого прежде не видел.

– Блин! Я заблудился! – сделал открытие солдат.

Постучавшись в первый же дом, Коля спросил старика хозяина, куда попал и где Зачарованный лес.

– Зачарованный лес-то? Да вон он, – старик широко махнул рукой. – Он же большой. Можно прямо здесь в него зайти, а можно хоть восточнее, хоть западнее… Только не советую, господин хороший, туда хаживать. Вы, я гляжу, рыцарь. Многие рыцари сгинули… Типун мне, конечно, на язык… А поселок наш не иначе как Лохенбергом[2] зовется, вот…

– Большое спасибо, хозяин, – поблагодарил Коля.