На следующий день, в воскресенье, Сомин пошел в комсомольское бюро. Лейтенант, сидевший за столом, что-то писал. Когда Сомин открыл дверь, он поднял голову. Лейтенант был еще очень молод, не старше двадцати двух лет. «Где же я видел это лицо? – стал вспоминать Сомин. – Высокий ясный лоб, четкие брови, светлые каштановые волосы. Ласковые, как у девушки, синие глаза».

– Разрешите обратиться, товарищ гвардии лейтенант? Сержант Сомин из зенитно-противотанковой батареи. Мне нужен секретарь комсомольской организации.

– Я – секретарь комсомольской организации дивизиона.

Лейтенант встал и вышел из-за стола – и тут только Сомин понял, что это был тот самый командир, который привез его в эту часть.

– Мы ведь с вами уже знакомы, товарищ сержант, – сказал он, – а сейчас, надеюсь, познакомимся поближе.

– Вы – командир зенитной батареи! – радостно выпалил Сомин.

– Совершенно верно. Командир зенитной батареи, Андрей Земсков. К несчастью, открылась рана – продержали в госпитале две недели, а дела у нас на батарее, говорят, неважные.

– Совсем плохие дела, товарищ лейтенант.

– Ну-ка садитесь, докладывайте. – Он стал сразу серьезным, и Сомин заметил, что глаза у лейтенанта вовсе не такие уж ласковые и беззаботные.

Они проговорили около часа, потом лейтенант встал и надел шинель:

– Пойдемте к орудию, Сомин, хоть сегодня воскресенье. Завтра вы снова покажете расчету разборку и сборку механизма затвора, и сделаете это более удачно.

Несмотря на сильный мороз, лейтенант работал без перчаток.

– Так удобнее, – сказал он. – Нужно все делать быстро, чтобы руки не успели замерзнуть. Вы, вероятно, вставляли мотыль этой стороной, а надо вот так… Попробуйте-ка сами.

Руки у него, конечно, замерзли, но он тут же растер их снегом.

– Получается, Сомин? Дальше. Вынимайте затвор. Осторожно! Здесь силой нельзя. Готово? Теперь попробуйте самостоятельно сначала. Следите за шлицами. Так… Хорошо.

Пальцы у Сомина уже не сгибались. По примеру лейтенанта он накрепко растер руки снегом:

– Мороз все-таки, товарищ лейтенант, наверно, под двадцать.

– Пожалуй, будет. Ну, хватит на сегодня, Сомин, – лейтенант легко спрыгнул с платформы, – зачехлите орудие. Пошли.

– Спасибо, товарищ лейтенант, словно камень с души сняли, – сказал Сомин по пути в казарму. – Ведь это так просто делается!

– Этих камней, Сомин, у вас еще наберется целая куча. Я буду заниматься отдельно с командирами орудий, пока есть время, а завтра с утра вместе с вами начнем тренировку всех номеров расчета.

Наутро пошел легкий снежок. Стало чуть теплее. После завтрака все подразделения были выведены на плац. Сомин стоял с правого фланга своего отделения. В обе стороны от него вытянулся строй моряков. Горели начищенные бляхи и золотые пуговицы с якорями. С карабинами у ноги бойцы ждали. Бодров прохаживался перед строем, придирчиво приглядываясь к каждому. «Кажется, все в порядке. Моряки как моряки. И новички – не хуже других. На первый взгляд не отличишь. Впрочем, какие они теперь новички? – думал мичман. – Три недели в морской части!»

Ждать пришлось недолго. По плацу прокатилась команда, и весь дивизион замер. Четыре человека вышли из остановившейся машины и направились к строю. Арсеньев и Яновский пошли навстречу.

– Товарищ адмирал, Отдельный гвардейский дивизион моряков выстроен по вашему приказанию! – доложил Арсеньев.

Посреди плаца уже была установлена легкая мачта со спущенным Военно-морским флагом. Чуть колеблемый колкой поземкой, флаг почти касался утоптанного снега. Адмирал подошел к мачте. В морозном воздухе гулко разносились его слова:

– Товарищи гвардейцы-моряки! Вы будете защищать нашу столицу Москву на ближних подступах. Я вручаю вам боевое знамя – кормовой флаг лидера эскадренных миноносцев «Ростов». Этот корабль нанес врагу жестокий урон, но погиб в неравном бою. Только шесть человек из его команды спаслись. Все они служат теперь в вашей части, которую возглавляет бывший командир лидера «Ростов» гвардии капитан-лейтенант Арсеньев. Будьте достойны флага героев. В боях за Москву сражайтесь так же мужественно и самоотверженно, как они. Смерть немецким захватчикам!